Мне стало страшно. Реально. В данной ситуации я никому не могла доверять, а уж тем более мужчине, говорившему мне всяческие пошлости и гадости. Кто поручится, что Айзек не воспользовался ситуацией, и не использовал мое тело себе в удовольствие. Тем более, что тело мое было абсолютно бесчувственным.
- Господи, о чем я думаю? – прошептала я, уткнувшись лицом в подушку. Мной воспользовались. Не важно кто, и сколько раз. Меня превратили в игрушку, безвольную, послушную подстилку…
Тошнота подкатила к горлу, ощущение грязи, мерзости и отвращения ворвалось в каждую клеточку моего тела. Мне срочно нужно было хотя бы попытаться смыть с себя запах мужчины. Поднявшись, на ватных ногах, я с трудом дошла до ванной комнаты. Стащив по дороге с себя платье, я, не раздумывая, стала сразу под ледяные струи душа, а уж потом включила горячую воду. Но именно первые холодные капли привели меня в чувства. Сознание словно ожило, избавившись от последних последствий зелья, подсыпанного мне. Очищение принесло стыд. Стыд, ощущение грязи, мерзости и отвращения к себе и к своему телу.
Сколько я сопротивлялась? Часы? Нет! Я сдалась за каких-то двадцать, ну может двадцать пять минут! Я даже не старалась противиться тому желанию! Я просто, как последняя шлюха расставила ноги перед абсолютно незнакомым человеком! Я отдала ему всю себя, да еще и с удовольствием! А самое ужасное во всем произошедшем то, что я, девственница, девушка со своими правилами поведения, с серьезным отношением к жизни, с планами на будущее – получила от всего удовольствие. Хотя причем здесь планы и отношение к жизни? О планах можно забыть… Теперь я использованный товар, и пойду по рукам, скатываясь все ниже и ниже, как это, наверное, заведено в таких местах.
Сначала я, вылив почти пол тюбика геля для душа, терла себя мочалкой, словно желая содрать с себя кожу. Потому что, даже после геля, мыла и галлона воды я все еще пахла им. Мужчиной, которого начинала ненавидеть. Вернее ненависть к нему возрождалась, после затихания под действием хрени. Я терла себя, проклиная тот момент, когда сукин сын увидел меня на сайте, когда решил купить меня, когда в первый раз отправил назад, и когда во второй раз не стал. Я ненавидела каждый момент, секунду, проведенную с ним, ненавидела даже воздух, который делила с Дарком на двоих. Моя кожа уже была красной от мочалки и горячей воды, а я все терла себя, стараясь причинить как можно больше боли, расцарапать, протереть насквозь, до костей, до крови. Потому что больше всего я ненавидела себя – слабую и податливую. Шлюху.
Когда мои подруги рассказывали, что ни разу не испытывали оргазма со своими парнями, я была уверена, что ничем от них не отличаюсь. Ну, велика беда – не кончать во время секса. Значит, так устроены женщины, что не всем везет испытать «взрыв чувств», « волну наслаждения», « Вихрь ощущений», ну и так далее. А если испытала – либо тебе повезло, либо ты настолько чувственна, что можешь кончить с любым мужчиной, а значит – шлюха.
Если бы пару месяцев назад мне сказали, что я буду так думать, то получил бы разгромный ответ. Я бы объяснила, что женщина, на равнее с мужчинами, имеет право не быть моногамной, и не должна лежать бревном и « Думать об Англии» , в то время как мужчина получает удовольствие. Что женщина имеет все права на свое собственное тело, и может менять мужчин, любовников с такой периодичностью, с какой ей захочется, и ни один человек не имеет права указать ей на поведение, стиль жизни. Я бы много чего еще сказала. Но это было пару месяцев назад, и той женщиной была не я…
Плюхнувшись на пол душевой кабины, я, если не впервые за все время, разрыдалась в голос. Я не просто плакала, я рыдала, и иногда мои рыдания переходили в рев. Мне было противно все: мои волосы, которыми он играл, кожа, которую он ласкал, грудь, живот и то, что ниже. Как, ну как я могла так себя вести? Как я могла хотеть того, кого должна ненавидеть? Да, я знала, что это все хрень, трава, наркотик. Это не я хотела, а гормоны, или что-то еще. Но принять это я не могла. Просто не могла.
Наревевшись, я все же выползла из душа, и обмотавшись полотенцем, пошла в комнату, которая стала моей тюрьмой. По крайней мере, пока не наскучу Дарку. Включив верхний свет, я осмотрелась. У двери стоял передвижной столик с едой, которая при ближайшем осмотре оказалась холодной. На часах было одиннадцать, но одиннадцать до обеда или после – часы не показывали. Да мне было все равно. Мое тело болело, и требовало, чтобы я вернулась в кровать. Что я и сделала.