Добежав до конца пролета, охранник, не останавливаясь, повернул за угол, и мы оказали с коридоре – настоящем клоне того, в котором была комната, из которой я вышла. Только коридор был освещен, и на полу лежала дорожка, что показалось мне настоящим мещанством и безвкусием. « Господи, Вив- я удивилась сама себе, - тебя тянут, как рабыню на аукцион, а ты думаешь о вкусе хозяина помещения. Ненормальная». Быть может мой мозг решил, что лучше отвлекаться на мелочи, и немного снизить градус нервозности для меня будет лучшим решением, потому что я реально немного расслабилась, оглядываясь и посмеиваясь про себя. Хозяин оказался большим любителем арт-нуво вперемешку с декадансом – даже когда мы шли по коридору, казалось, что сейчас за очередным поворотом будет выход на театральную сцену, на которой девушки будут танцевать Канкан. Стены были цвета «мерло», а светильники покрытые позолотой, стилизованные под газовые лампы начала двадцатого века или конца девятнадцатого. Даже за то короткое время, что я была в коридоре, было ощущение, что стены давят, и даже лишают воздуха. Я поняла, что еще минута – и я попросту начну задыхаться.
- Тебе сюда, - сказал, вдруг, охранник, толкая стену. Как я потом поняла, дверь просто не была видна в этом великолепии цвета, а мужчина просто знал, где она находится. – Веди себя хорошо, птичка, - он пахабно улыбнулся, и толкнул меня в спину, от чего я ввалилась в комнату, зацепившись за ковер.
- Оу, - воскликнул тот, кто сидел в комнате, - какое рвение увидеть меня! – мужчина, называвший себя хозяином, сидел в единственном кресле в комнате, не считая того, что стояло за столом. Он развалился в нем, закинув ногу на ногу, и курил сигару, сбрасывая пепел прям на пол. – Как дела, радость моя? Уже свыклась с мыслью, что ты теперь моя собственность?
- Я не ваша собственность, - ответила я, гордо подняв подбородок. – Мы не в девятнадцатом веке живем, и я не негритянская рабыня.
- Я бы не советовал тебе использовать слово «негр», когда за дверью стоит Айзек, - улыбнулся мужчина, пуская сигарный дым в потолок.
-А я не советовала бы вам, держать меня в заложниках, - ответила я, скрестив руки на груди. – Это может для вас плохо кончится.
- В заложниках? – он рассмеялся. – Ты серьезно, Вивьен? – я всегда любила мое имя. Когда я слышала людей, обращавшихся ко мне по имени, мне слышался звон колокольчиков или плеск воды. Но в устах мужчины оно стало похожим на камень, который тянет меня на дно глубокого водоема. Мое имя, вдруг, стало мне неприятным. – Милая мисс Фаулерз, - моей фамилией он меня добил, - ты не заложница. За освобождение заложников требуют выкуп и получают его единожды, а за тебя я буду получать не раз. А если ты покажешь «класс» клиентам, то сотрудничать мы с тобой будем еще долго.
- Какое сотрудничество? – возмутилась я. Еще оставалась надежда, что это розыгрыш, и кто-то просто ждет, когда я соглашусь быть шлюхой, и вот тогда появится из-за тяжелых штор, полностью закрывающих окна. – Вы вообще нормальный? Что вы творите?
- Радость моя, - голос мужчины перестал быть елейным. – Со мной правильный принцип – « Подумай дважды, прежде, чем сказать». Я ведь и наказать могу.
- И что? – спросила я, подняв подбородок. – Что вы со мной сделаете? – я сама нарывалась на тот ответ, что он выдал.
- Догадайся, - ответил он, поднимаясь. – Забудь этот тон, если хочешь, чтобы твоя семья жила спокойно.
Мужчина подошел к своему огромному столу, и, повернувшись, поманил меня пальцем. Я, услышав о моей семье, забыла о гордости, и, сделав несколько шагов, оказалась возле него. Приподняв брови в безмолвном вопросе, все так же скрестив руки на груди, я уставилась на моего похитителя. Он засмеялся, и кивнул в сторону столешницы, на которой лежала толстая папка.
- Открывай, - сказа он, положив ладонь на блестящую поверхность. Его пальцы отбивали какой-то ритм, по всей видимости, мужчина изнемогал от нетерпения. Подняв глаза, я встретилась с его взглядом, полным триумфа. – Ну, - он улыбнулся, - открывай.
Дрожащими пальцами, я перевернула первую пластиковую страницу папки и замерла – на меня смотрела улыбающаяся я. На фотографии я была счастлива, потому что закончила университет, и впереди меня ждало безоблачное будущее. Следующие страницы меня ввели в шок : везде была я, причем я даже не могла понять, когда и кем были сделаны эти фото.
- Вы следите за мной со времен университета? Но зачем? – охрипшим голосом спросила я.
- Не думай о себе слишком хорошо, - мужчина противно засмеялся, как будто заржал. – Эти фотографии мы собрали совсем недавно. Ты листай дальше.
А дальше меня ждало потрясение – мои фотографии закончились, зато я увидела фотографии моих родителей и младшей сестры. И вот эти были не из семейных архивов, а сделаны совсем недавно. Вот папа идет в церковь, вот мама вывешивает постиранное белье на заднем дворе – ей никогда не нравилась сушилка. Как она любила говорить: « Ни один ополаскиватель не подарит белью настоящую лесную свежесть». Я с ужасом смотрела на любимые и родные лица, но фотографии моей сестры меня расстроили окончательно. Ее фотографировали везде: на школьном стадионе, на какой-то вечеринке(Сьюзан отличалась от меня – девчонка получилась «оторви и выкинь»), во время велосипедной прогулки и во время шоппинга с подружками.