Выбрать главу

Я отрицательно покачал головой.

— Я видел, как он взлетал. Час с лишним назад.

— Его величество очень обеспокоен. У него, кажется, сломался двигатель, но он не вернулся.

К счастью, я не услышал в его словах никакого подвоха.

— Я думаю, у вас можно зафрахтовать самолет? — продолжал Хертер.

Я опустился на стул.

— Да, зафрахтовать можно, — медленно ответил я.

— Он готов подняться в воздух?

— Разве что заправиться надо.

— На это нужно много времени?

— Да нет, с полчаса.

— Его превосходительство желает, чтобы вы взяли его на поиски мистера Китсона. Так через полчаса вы будете готовы?

— Если найду подмогу, — ответил я.

— Сделайте все необходимое. Его превосходительство будет здесь через полчаса. — И он собрался уйти.

— Вы ничего не спросили о цене, — заметил ему я.

Он повернулся и смерил меня таким взглядом, словно я позволил себе чихнуть в строю.

— Его превосходительство о цене никогда не спрашивает, — отчеканил он и вышел на улицу.

Я посмотрел на Роджерса, на девушку, потом опять на Роджерса и сказал:

— Ну вот. Летим, стало быть.

— А я? — спросила девушка.

— По мне — пожалуйста, — ответил я. — А вот что скажет наваб? Но я постараюсь устроить. А сейчас возьмите чего-нибудь поесть. И нам возьмите какие-нибудь сэндвичи или что-нибудь такое. Мы будем в «Дакоте», в конце ангара.

Я допил пиво и пошел в здание администрации аэропорта, чтобы пустить в ход имя наваба.

Через полчаса мы все трое сидели возле «Дака» и ждали. Имя наваба возымело потрясающий эффект. Самолет обслужили с такой скоростью, какой он не видел за всю свою жизнь. Баки были полны, стекла кабины сияли чистотой, давление в колесах наконец-то поднялось до нужного уровня. Если вдруг в этой старой шарманке взыграет темперамент молодости и полетит система гидравлики, я не удивлюсь, но все, что поддавалось моей проверке, вроде бы работало, и даже сводка погоды оказалась прекрасной.

Не то чтобы я думал в таких категориях, но сегодня днем в бухгалтерских книгах Хаузера мы снова перейдем в колонку «доходы».

Из-за угла ангара плавно вытек большой черный «Мерседес-300» и остановился у конца крыла «Дакоты». За рулем сидел Хертер, на заднем сиденье — маленький темный человек и кто-то ещё рядом с ним, мне было не разобрать.

Не знаю, где они отыскали в Греции этот автомобиль. Греческие дороги не заслуживали его. А может, моя шкала ценностей дала тут осечку. Может, будь тут приличные дороги, наваб ездил бы здесь не меньше чем на «роллс-ройсе» ручной сборки.

Хертер выскочил из машины, обошел её с другой стороны и открыл дверцу третьему пассажиру. Я как вдохнул воздух, так и замер.

Это было очаровательнейшее создание из всех, когда-либо виденных мной. Уж чему-чему, а разглядыванию я отдал немалую часть своей жизни. Она была высокой — около пяти футов и восьми дюймов, — с длинными темными волосами, скатывавшимися на плечи. Она носила предельно простенькое белое платье с вырезом на шее и прямым низом и изящные белые туфли. При такой фигуре можно было позволить себе простые одежды. При фигуре, от которой ни отнять, ни прибавить.

У неё была кожа теплого медового оттенка. Высокие скулы и большие черные глаза навели меня на мысль, что в ней есть что-то евроазиатское. Естественная грация, с которой она огибала «мерседес», навела меня и на другие мысли, на которых я не буду останавливаться.

За ней семенил наваб. Хертер подошел к багажнику «мерса» и стал доставать оттуда одежду, ковры, корзины.

— В этот раз полетом займешься ты, — потихоньку наказал я Роджерсу, а я — пассажирами.

Рядом раздался голос Ширли:

— Всего-то и нужно полсотни миллионов долларов.

— Кому нужно?

— Ей нужно.

Люди из греческих наземных служб суетились вокруг, словно мухи. Хертер подозвал одного парня и передал ему ключи от машины. Довольный, тот сел в машину и укатил.

Хертер подошел к самолету. Я толкнул Роджерса локтем, и он стал принимать у немца багаж. Потом Хертер начал представлять меня.

— Ваше превосходительство, позвольте представить капитана Клея, нашего пилота.

Наваб кивнул мне и слабо улыбнулся. Он был низеньким, темнокожим и темноволосым, с длинным узким лицом, слегка сутулым. Лет ему было около тридцати пяти. Прямые волосы падали на лоб, доходя до бровей. Что-то необычное было в его сдержанной улыбке. Он носил белую хлопчатобумажную рубашку с короткими рукавами, из нагрудного кармана которой торчали темные очки, свободные брюки светло-коричневого оттенка и видавшие виды сандали. В общем, миллионер как миллионер.