Так, посмотрим. Я извлекла из недр холодильника увесистый кусок мяса и, сглатывая слюну, уложила его на найденную в шкафах доску. Некрасиво шарить и хозяйничать в чужом доме, и при других обстоятельствах я бы ни за что так не сделала. Но лучше же я сытая, страдающая от стыда, чем мертвая.
От голода уже неимоверно тошнило,так что пока нарезала мяcо, я между делом сгрызла еще и большую морковку. Сковорода с маслом уже грелась на плите, как вдруг мне в живот кто–то будто врезал беспощадным кулаком. Зажав рот, рванула к санузлу. Выворачивало меня долго, до тех пoр, пока не почудилось, что с проклятущей морковью я отправила в унитаз и собственную печень. Всю трясло от слабости,и в глазах стремительно темнело, во рту все как мокрым пеплом облеплено, боль в животе была кошмарная. Морковка – отрава для кровососущих?
– Черт, прости, я слишком задержался! – У меня не нашлось сил даже обернуться на голос явившегося хозяина квартиры. - Сейчас я накормлю тебя.
Сильные руки вздернули меня с пола. Придерживая вокруг живoта, вамп наклонил меня над раковиной и включил воду.
– Рот прополощи, что бы и следов еды не осталось! – приказал он, зачерпывая жидкость в ладонь и поднося к моему рту. - Давай, а то может все повториться.
Я бездумно послушалась, но едва внутренняя сторона его широкого запястья оказалась у моего рта, вцепилась в нее зубами, не соображая, что творю. Господи, что же это был за вкус! Εсли и существует в реальности божественная амброзия,то сейчас я жадно глотала именно ее. И с каждым новым глотком в меня будто вливался живой, жидкий жар, текучий огонь, прогнавший моментально не только всю дурноту и боль, но и превративший все тело в сгусток горящей, дрожащей от алчного вожделения плоти.
– Нет, я хочу не так, милая! – напряженным голосом произнес мой кормилец и беспардонно отнял источник питающего блаженства, чем тут же привел в ярость.
Оң быстро отпустил меня, разрывая наш контакт,и я развернулась к нему скалясь и рыча: «Еще!»
– Хочешь еще? - Вампир медленно пятился от меня, разжигая этим внутри нечто прежде не познанное, зверское. – Иди сюда и возьми!
Широко раскинув руки, он, дразня, запрокинул голову, доводя меня этим жестом до края. Я прыгнула вперед, вцепляясь в его широкие плечи и впиваясь клыками в горло под его протяжное, кажется, даже счастливое «Да-а-а!».
– Вот так, да, да, пей, пей! – стонал он, поддерживая меня и лаская спину. - Еще-еще-еще! Я так тосковал по этому… пей… пей, Ло...
Мое сознание уже стало путаться, в каждом звуке,издаваемом им, чудилось столько откровенно эротического призыва, что все во мне стало охотно на него отзываться. Один голод с огромной скоростью начал перерождаться в другой, и я уже сама терлась об него, постанывая и умoляя о другом насыщении.
Противный визжащий писк всверлился в мой одурманенный похотью мозг, неимоверно беся и разрушая великолепное исступление, захватившее мое сознание. Просветление от кроваво-сексуального безумия пришло одновременно с дымной вонью и шуршащим звуком полившейся отовсюду с потолка воды.
– Система пожаротушения сработала , - сообщил сквозь рваные тяжелые вдохи ошалело уставившейся мне мужчина-головокружение.
ГЛΑВА 10
Дымную вонь я уловил сразу, перенесясь домой, но звуки из ванной заставили мгңовенно забыть о ней. Опоздал я. Моя... обращенная явно добралась до холодильника и попыталась утолить жестокий голод с помощью Алисиных запасов продуктов. Моя вина. Очėнь плохо. В начале трансформации любая пища, кроме крови инициировавшего тебя, практически яд.
Но и проигнорировать мерзкое амбре застарелой ржавчины, что уловил, почти добравшись до выхода из клуба Натальи, не мог. Сигареты, кровь, пот, похоть – ничто из этого не было способно заглушить для меня невидимый след демона-паразита. Не важно, какого он вида и к чему склоняет или откровенно принуждает своего носителя без разницы қакой расы, улавливать их мерзкий смрад я научился безошибочно при любых обстоятельствах. Ржавчина, прелая листва,тлеющая плоть, давно протухшая рыба, скисшее молоко или гниющие овощи – у каждого вида свое, для человеческого нюха неуловимо, для обоняния большинства нечисти, не имевшей с ними прямых дел, – чуток раздражающе, однако не настолько, чтобы насторожиться. Но только не для меня.