Роман решил, что такое порно ему не по душе. Что-то было отвратительное, отталкивающее в этих сценках. Горностаев хотел закрыть этот сайт и поискать в Интернете более подходящее видео. Он окинул взглядом текст, за которым, возможно, скрывалось с десяток ссылок. С трудом верилось, что все они приведут к таким же фильмам, как первые два. Рома набрался терпения (в конце концов, дома-то он один) и продолжил водить курсором от слова к слову.
Видео нашлось под словом «отражение».
Напряженное лицо мужчины, покрытое испариной, показали крупным планом. Мимика и дыхание говорили о том, что мужичок трудится. Романа посетили мысли, далекие от мыслей воспитанного мальчика. Он ждал порно и, судя по изможденному лицу «трудяги», он его дождался. С такими гримасами нельзя разгружать вагоны или подавать раствор. С таким лицом люди зарабатывают деньги в порноиндустрии, ну или получают удовольствие. Ключевое слово здесь «удовольствие». Вот и Роман ждал своего часа. Пусть удовольствие от просмотра не сравнится с наслаждением от тесного контакта, но, тем не менее, он хотел испытать хотя бы его. Создатели бестолкового сериальчика, похоже, не спешили предоставить зрителям такую возможность. У них была какая-то своя цель.
Но, когда камера отдалилась, первым, что почувствовал Рома, было разочарование, а потом пришло негодование. Перед ним был безногий человек. Рома относился к инвалидам с должным уважением и пониманием. Сострадал и, когда они просили, с легким сердцем подавал им. Радовался их успехам на Параолимпийских играх и Минуте славы. Но здесь и сейчас ему стало жутко. Безногий мужчина танцевал брейк. Музыки не было слышно, поэтому сказать наверняка, играла она или нет, было нельзя. Мужчина начал поднимать тело на руках и вдруг поскользнулся.
– Я устал, – раздался голос, – и хочу есть.
Судя по всему, голос принадлежал танцору.
– Так отдохни и съешь чего-нибудь, – голос из-за кадра был слегка плаксив.
Танцор, лежа на полу, подобрал что-то и засунул в рот. Рома скривился, глядя на это. Будто мужчина запихнул в рот труп новорожденной крысы. И только позже он узнал и кухню (с нее убрали стол и зачем-то повесили там зеркало), и куски колбасы, разбросанные по полу. Горностаев думал, что и этот ролик закончится обычным обжорством, но камера на несколько секунд выхватила зеркало, в котором отражался говоривший с безногим. Толстый мим сидел на разделочном столе абсолютно голый. Рома не был уверен, но ему показалось, что толстяк поглаживал себя внизу живота. И на руке у него была белая перчатка.
Следующее видео было под словом «красивая». Название файла говорило само за себя. Первые кадры показывали лицо красивой женщины. Сначала и не скажешь, что это та девушка из первого ролика. Она закатила глаза и приоткрыла полные губки, обнажив верхний ряд жемчужных зубов. Что бы ни происходило там, за кадром, красавице это нравилось. Но оператор не спешил показывать зрителям, что именно доставляло ей удовольствие. Камера отдалилась, показав вместе с лицом обнаженную грудь, потом снова приблизилась и спустилась к груди. Рома считал, что заслужил лицезрение сосков размером с пятирублевую монету, поэтому не отрывал взгляда ни на секунду. Зрелище завораживало, а самое главное, обещало удивительное продолжение. Но его снова обманули. Как только камера начала спускаться ниже и ниже к местечку, дарующему наслаждение обладательнице прекрасного тела, Рома услышал голос мужчины. И он был готов поклясться, что уже слышал этот голос раньше.
– Я устал, – повторил мужчина.
Девушка открыла глаза и недовольно посмотрела мимо камеры.
– Отдохни.
– Я хочу есть, – начал канючить мужчина.
– Так поешь…
Рома понял, что это снова кухня. Из мебели там появилась кровать. Складывалось такое впечатление, что все ролики снимали в один день и с выбором декораций не напрягались вообще. Тем лучше. Горностаеву порно нравилось такое, чтоб ближе к жизни. Не надо ему всяких «парнишка резвится с матерью друга» или «брат учит сестру». Да, инцест – своего рода извращение, но Рома понимал, что в кадре всего лишь порноактеры, и родство их только в названиях. Ему куда ближе что-нибудь из области студенческих посиделок или пьяных оргий. Хотя между этими двумя понятиями легко ставится знак равенства.
Здесь тоже было все по-настоящему. И это пугало. Черт! И это возбуждало.
После слов «я хочу есть» Рома узнал безногого. И раз уж они снова на кухне, то и есть он будет то же самое. И да, он ел колбасу, поднимая ее с пола. Но в этот раз инвалид был в маске обезьяны. Маску он не снял, просто засовывал под нее колбасу. Девушка продолжила прерванное занятие, больше не взглянув ни разу на безногого.
Рома долго обдумывал увиденное. Переваривал, так сказать. Первый ролик – толстяк ест хлеб, а колбасу сбрасывает на пол. Почему? Не любит он колбасу, а может, и вовсе вегетарианец. Девушка с каменным лицом… черт! В четвертом ролике она ничего себе, раскрепощенная и лицо удивительно привлекательное. Второй ролик – клоун кривляется и плачет. Работает клоуном, а плачет от житейских хлопот? Очень похоже на правду. Появление безногого немного удручает, но и вносит какую-то изюминку. А отражение толстяка недвусмысленно намекает на то, что зритель все-таки смотрит порно. Пусть толстый клоун и был в кадре недолго, Горностаев понял, что тот мастурбирует, предварительно надев на руки свои стерильные перчатки. Мудак дрочил на инвалида, танцующего брейк! Порно головного мозга потихонечку перемещалось ниже пояса?
Роман был из тех людей, для кого тайные желания грозили навсегда остаться тайными. Просмотр порно был некой отдушиной. Потому как люди в этих фильмах не стеснялись попробовать все. Он иногда ловил себя на мысли, что ему нравятся фильмы с извращениями. Классика– мальчик с девочкой – его уже не устраивала. Геи, зоофилы, некрофилы, избиения, изнасилования – это далеко не полный список того, что ему нравилось. И даже… Рома снова оглянулся, будто кто-то мог подслушать его мысли. Ему даже иногда хотелось, чтобы его избили и изнасиловали. Он пугался этих мыслей и гнал их подальше. Рома знал, что таких, как он, называют «латентный педераст». Именно это ему и не нравилось. Ему не нравилось, что рано или поздно он проколется, и тогда это звание прилипнет к нему навсегда. Многие люди хотят делать что-то постыдное (разумеется, для других, собственная совесть зачастую помалкивает) и запрещенное и при этом оставаться в тени. Сколько веревочке не виться, конец все равно будет. В его случае кто-нибудь однажды крикнет: держи пидора! И, тем не менее, пока этого никто не прокричал, он решил, что секс с загримированным жирдяем или животным мог бы его возбудить. Решил? Да он почувствовал это.
Следующий ролик он нашел под словом «бесполезная». Место действия все то же. Мебели теперь не было вообще. В центре помещения среди уже начавшей гнить колбасы лежала обнаженная девушка, та самая, из первого и четвертого роликов. Она лежала на животе, руки и ноги были связаны за спиной, а на голове затянут ремень, от которого внатяжку шла цепь к ногам, из-за чего голова девушки была задрана над полом. Это напомнило Ромке ролики о мазохистах. Там к связанным девкам применяют всю гамму пыток сексуального характера. В целом Роме они нравились. Да что там – он их обожал, только немного разочаровывало добровольное начало этих деяний. Но сейчас в глазах женщины он видел обреченность, будто это никто не подстроил. Ее заволокли силой и собираются…
Девушка что-то почувствовала или увидела, потому что вдруг задергалась. Камера показала дверь. Толстяк стоял в обтягивающем костюме мима и с крохотным котелком на левой стороне головы. Миниатюрный головной убор держался на резинке, впившейся в жирные щеки и подбородок. Клоун улыбнулся и, слегка развернувшись к двери, за что-то дернул. Тут же из темноты дверного проема выбежал облезлый шимпанзе. Ребра, обтянутые кожей, виднелись сквозь редкую шерсть. Правый бок был в чем-то красном. Слишком яркий цвет, чтобы быть кровью. Рома подумал, что это просто краска. В левой лапе примат держал биту. Небольшую, но даже она могла стать оружием, а не только спортивным инвентарем.