– А может, это чей-то дурацкий розыгрыш? – сказала Айгуль. Я не удержался, рассказал ей все. Даже про то, как сдал зачет – сжульничав, приняв помощь какого-то неизвестного доброжелателя.
– Может быть, совпадение? – На Айгуль было жалко смотреть – она сделалась такой бледной, будто ее кожа никогда не видела солнца. Для смуглой девушки из Уфы она выглядела сейчас очень странно. Карие глаза превратились в два горящих уголька на белом фоне.
– Совпадение? Нет.
Это было бы слишком невероятно. Я склонялся к другой, совсем неприятной для меня мысли: кто-то узнал, что я присвоил планшет мертвеца, и теперь дает мне это понять. Ледяные мурашки защекотали грудь, забегали по спине.
– Скажи, Айгуль, а у тебя не было так… Сидишь в темноте – и кажется, что кто-то следит за тобой?
– Андрей… – Она вздрогнула. И вдруг заторопилась: – Прости, мне надо бежать. Меня девочки ждут…
Айгуль ушла. А я продолжил размышлять, стараясь оставаться спокойным. Получалось не очень-то.
Ни один человек не видел, как я взял чужой планшет. А даже если и видел – с чего бы этому свидетелю думать обо мне плохо? Мало ли как оно вышло! Друг забыл планшет. Я бросился за ним, чтоб вернуть ему его вещь.
Когда раздался взрыв, кому было до меня дело? И тем более – до забытых и кем-то подобранных электронных игрушек. Логично? Да. Но именно эта логика заставляла нервничать, порождая неприятное чувство опасности.
Ночью, встав в туалет, случайно бросил взгляд на Кириллов планшет, оставленный мною в этот раз на столе посреди комнаты. На фотке там были те же холмы, те же острые серые камни, вонзившиеся в пыльную землю… Но я увидел то, чего раньше не замечал: на фотографии-заставке кто-то сидел рядом с могилами. Человек в темной одежде. Лица не видно – снято слишком издали.
Я заинтересовался.
Пытаясь максимально приблизить изображение, я до предела увеличил его, но фигура на снимке расплылась, распалась на ничего не значащие цветные квадратики-пиксели. Надо же. Сколько раз я видел эту фотографию? Не было там никакого человека раньше.
Откуда же он взялся? Или кто-то поменял заставку?
Кто? Планшет был у меня, никому его не давал. И не менял ничего в настройках. Мысль я додумать не успел – запищал мобильный, принявший эсэмэску.
«Сегодня после пар не забудь прийти в кафе „Парус“. В 5 вечера тебя ждет сюрприз!»
Глупо, наверное, но я спросил того, кто изводил меня: «Зачем тебе это?»
Он ответил в то же мгновение:
«Хочу стать ближе:)»
Мне стало трудно дышать, словно воздух в комнате раскалился. Переливающийся мираж застил глаза радужным мерцанием. Цветными квадратиками-пикселями. Это было дико и странно.
Я вспомнил глаза Айгуль, как она смотрела на меня сегодня. Глазами ночными, беззвездными и… виноватыми.
Впервые подумалось, что она, возможно, что-то знает и просто скрывает от меня.
– Да нет. Невозможно, – сказал я вслух. И засмеялся, когда услышал тихое эхо, повторившее за мной эти слова. Или оно мне примерещилось?
Наверное, так сходят с ума.
Наутро надо было готовиться к экзаменам, но я не мог. Не до науки мне было.
Тревога нарастала с каждым часом, и, вместо того чтобы заняться делом, я терзал себя ненужными мыслями в ожидании… чего? Сам не знаю.
Мне одновременно хотелось увидеть, что за сюрприз готовит мне неизвестный мучитель в кафе «Парус» – и настолько же не хотелось туда идти – а вдруг это опасно?
Бросало меня то в жар, то в холод, и сам себе я казался корпусом песочных часов, которые то и дело вертят какие-то великаны, пересыпая туда-сюда минуты-мгновения. Они катятся и шуршат, качаясь посреди небытия, между жизнью и смертью…
– Андре-е-е-е-й, – шепчет тихий голос.
Ящерица бежит, оскальзываясь на песке. Только протяни к ней руку – она отбросит хвост и скроется, виляя кровавым обрубком.
– Андре-е-е-е-й! Андре-е-й. Андрей!
Открываю глаза: передо мной маячит сердитое лицо Олега Макарова, моего нового соседа по комнате.
– Андрей, харе дрыхнуть! Дай мне конспекты по…
Я вскакиваю, шатаясь; хватаю разбудившего меня Олега за рукав, чтоб не упасть. Ноги подкашиваются.
– Сколько времени?! – ору я в лицо Макарову.
Он растерянно пожимает плечами, показывает часы на руке. Без четверти пять!
Я хватаю куртку и выбегаю из комнаты. Вечернее солнце разводит тысячи сигнальных костров в домах напротив – знак опасности; подпаливает край неба и фиолетовое облако на горизонте, зажигает красным светофоры, размахивает волчьими флажками в стеклах витрин… Я бегу наперекор улице, расталкивая людей. Я лечу. Тороплюсь изо всех сил.
И все равно не успеваю.
Возле самого кафе «Парус» мне навстречу устремляется толпа перемазанных сажей людей – они мчатся, вытаращив глаза, полные слепого ужаса. Как звери от степного пожара.
– Что? Что там?! – кричу им. Бегущие не слышат: они сами орут, визжат, лопочут что-то, размахивают руками и шарахаются в стороны от меня.
Кто-то хватает меня за руку, останавливает.
– Молния! – говорит плешивый мужик. Очки и руки у него забрызганы кровью. – Не ходите туда.
– Вызовите скорую. Вызовите скорую, – причитает какая-то старушка, размазывая грязные ручейки слез по сморщенным, в трещинах, словно высохшая глина, щекам.
– Лучше полицию. Врачи там уже ничего не сделают, – роняет огромный детина в кожаной косухе. Глаза у него красные и блестят.
Я стряхиваю с себя руку плешивого и подбегаю к стеклянной двери кафе. Она разбита. На пороге, припорошенная осколками, лежит Айгуль. Вся левая сторона ее головы почернела, обуглилась, руки и ноги еще конвульсивно трепещут, клочки пестрой блузки дымятся. Нестерпимо пахнет шашлыком, и я сглатываю подкатившую внезапно слюну. Идиотский смешок срывается с моих губ плевком – раз, другой.
– Автомат… Кофейный автомат у них не заземлен был, – подойдя ко мне, дрожащим голосом поясняет плешивый.
– Электричество замкнуло, – гудит детина в косухе.
Какой-то дядька в разодранном пиджаке, тряся головой, истово ему поддакивает:
– Напряжение на линии скачет, шайтан его дери.
– Да, конечно. Ври чего не знаешь! – Плешивый в очках вспыхивает и обижается на всех сразу.
Начинается свара. Мужчины спорят, остервенело наскакивают друг на друга, словно разряд электричества застрял в их жилах и все еще искрит.
Внезапно черное тело Айгуль скручивает судорога: покойница садится и вновь падает на землю, вскидывая руки и ноги. Мужчины взвизгивают и разбегаются.
Меня мутит, тошнота кислым комком стоит в горле.
Я отхожу в сторону и, с трудом попадая негнущимися пальцами в иконки, набираю сообщение «Кириллу»: «Зчем т эт сдела?» И еще: «?????!!!!»
Спустя минуту приходит ответ: «Чтобы у меня была подруга. Неужели непонятно?:)»
– Кто ты, сука? Кто?!
– Тот, кто тебе помогает.
– Ты мертвый, сука!
– Нет. Я цифровой. Существуют домашние духи. Лесные, речные. Горные. А я вот такой. Я помогаю тебе.
– Мне не нужна твоя помощь!
– Ну почему? Я многое могу…
– Сука! Ты убил Айгуль.
–:):):):)
Он хихикает! Он ржет. Клянусь, ему весело.
– Ты, псих, сумасшедший выродок, – я почти кричу. Я еще не знаю, что сделаю, что скажу, но мне хочется как-то припугнуть мерзавца. Втащить ему в харю… Размазать кровавую юшку по сопатке…
– С кем это ты разговариваешь? – озадачивается Леша Гальцев, мой одногруппник, остановившись рядом со мной. Я поворачиваю голову и вижу, что каким-то образом оказался опять в стенах универа. Будто и не покидал их.
В окна бьет солнечный свет. Новый день пришел, а я не заметил?
– Да что с тобой? – Леша удивленно таращится на меня, заглядывает в глаза. – Ты нормальный?
Я отпихиваю его в сторону.
– Да, – говорю. – Норм. А ты чего здесь?
– В библиотеку деканша послала. Сейчас ее лекция, попросила методички принести.