Вечером после похорон Вардитер долго стояла на коленях перед иконой, молилась и просила дочь подать хоть какой знак. Скрытый в полумраке образ смотрел на нее умиротворенно и строго одновременно. В какой-то момент Вардитер показалось, что по губам святой Мариам скользнула улыбка. Свеча зашипела и стала гаснуть, как вдруг разгорелась с новой силой. Вардитер повернула голову и увидела в темном оконном стекле чью-то тень.
– Карине, это ты? – прошептала Вардитер.
Тень медленно, неотвратимо двинулась в ее сторону. Вардитер стала креститься и произносить слова молитвы. Перед ней стояла Карине, держа на руках девочку. Старуха вскрикнула и потеряла сознание.
Теперь спустя тридцать два года она перебирала четки и расширенными от ужаса глазами смотрела на дверь реанимационной палаты. За дверью слышались шаги и приглушенные голоса.
– Что они говорят? Вы слышите? Слышите? Кажется, это голос Лусине, она пришла в себя, – насторожилась Вардитер.
– Мама, я ничего не слышу, – вздохнула Гоар.
– А ты слышишь, Артур? – Вардитер вцепилась в руку зятя и сжала ее так, что побелели костяшки пальцев.
– Нет.
– Вот странно, а я слышу. Четко слышу голос Лусине. Она смеется и говорит, что ей стало лучше. Я пойду туда.
В полуметре от двери она замерла. Серая прозрачная тень двинулась ей навстречу. Вардитер вздрогнула, пошатнулась и схватилась рукой за сердце. Она почувствовала, как что-то или кто-то прошел сквозь нее, обжигая ледяным холодом.
Дверь палаты открылась.
– Она умерла, мы ничего не смогли сделать, – сказал врач.
– Нет-нет, вы ошибаетесь, пару минут назад я слышала, как она смеялась. Клянусь могилой моей матери, слышала! Не шутите так со мной.
– Успокойтесь. – Врач взял старую женщину под руку и повел к дивану.
Она подняла глаза и посмотрела на дочь и зятя:
– Почему они плачут? Надо радоваться, наша Лусине выздоровела! Я слышала ее голос. Она смеялась. Клянусь, я слышала!
– Успокойтесь, прошу вас, – врач кивнул медсестре, стоящей рядом.
Та молча кивнула в ответ и скрылась за дверью палаты. Спустя минуту она вышла оттуда вместе с высоким, коренастым парнем, судя по возрасту, студентом-практикантом. Они подошли к Вардитер и бережно взяли ее под руки.
– Пройдемте с нами.
Вардитер резко отдернула руку и прошипела:
– Я никуда не пойду, мне надо увидеть Лусине, я хочу поговорить со своей внучкой! Пустите меня! – закричала она и ринулась в сторону палаты.
Врач и студент догнали ее и попытались схватить. Но старуха оказалась куда проворнее, чем они ожидали. Она побежала по коридору, ловко увертываясь от догоняющих ее людей и кричала:
– Пустите меня к ней, пустите!
– Вызови санитаров из пятого отделения. Срочно нужна помощь! – крикнул врач медсестре, догнал Вардитер и схватил ее сзади, крепко сцепив руки на груди.
Повиснув в воздухе, Вардитер стала быстро-быстро перебирать ногами и попыталась укусить врача.
– Отпустите меня, я должна сказать ей что-то важное, пока она жива! – кричала она, переходя на хрип.
Гоар подбежала к матери, схватила ее за плечи и встряхнула:
– Мама, мамочка, успокойся, ты меня слышишь?! Успокойся! Артур, да помоги же мне!
Но Вардитер ничего не слышала и не видела. Она вдруг почувствовала резкий приступ тошноты, все вокруг закружилось в бешеном вихре, и старая женщина обмякла на руках врачей, будто кто-то незримый обрубил еще один корень, связывающий ее с жизнью.
Когда она пришла в себя, то увидела сквозь мутную пелену склонившийся над ней женский силуэт.
– Лусине… – простонала она и, превозмогая слабость, протянула руку, чтобы погладить лицо внучки.
– Это я, мама. Гоар, – ответила дочь.
Рука Вардитер тяжелой плетью упала на белую простыню.
– Значит, все-таки умерла?
– Да.
– Ты знаешь, Гоар, когда умер ваш отец, я хотела сойти с ума, чтобы не чувствовать той боли, которая убивала меня. Но Бог сжалился надо мной и превратил часть моего сердца, ту часть, которая любила вашего отца, в камень. Черный камень, как ноготь сатаны.[11] Потом умерла твоя сестра. И вторая часть моего сердца окаменела. И вот сегодня мое сердце вдруг ожило. Превратившиеся в камень части ожили, ты понимаешь меня, Гоар?
– Понимаю, мама, – Гоар провела рукой по седым волосам матери. – Я тебя очень хорошо понимаю.
– Как думаешь, живое сердце выдержит такую боль?
– Да, потому что у тебя есть я, Артур, Карен, Арев и Гор.
Вардитер усмехнулась и отвернулась к окну.
– Лучше бы оно не выдержало, родители не должны переживать своих детей и внуков.
– Тебе надо отдохнуть, мама. Артур поехал в аэропорт встречать Арев. Она уже вылетела.
– Хорошо. Поехали домой. Я не могу больше здесь находиться.