Она всхлипнула. Она променяла свой дом и друзей на боль, унижение и беспомощность. Если и Аэрон ее вышвырнет, ей просто некуда будет пойти.
— Не плачь, — процедил Аэрон сквозь зубы.
— Не могу… ничего… с собой поделать, — ответила она, сотрясаясь от рыданий. Прежде Оливия плакала лишь однажды, причем тоже из-за Аэрона — когда поняла, что чувства к нему полностью затмили инстинкт самосохранения.
Масштаб того, что она натворила, с трудом укладывался в голове. Она оказалась одна, заключенная в слабом теле, с которым не умеет обращаться, и зависит от милости мужчины, который время от времени сеет смерть и разрушения среди ничего не подозревающих людей. Людей, за счастье которых она, будучи вестником радости, некогда отвечала.
— Попытайся, черт тебя дери.
— Не мог бы ты… возможно… не знаю… обнять меня? — с трудом выговорила она.
— Нет! — Казалось, сама мысль об этом привела его в ужас. — Просто немедленно прекрати плакать.
Оливия разрыдалась пуще прежнего. Будь она дома, ее наставник Лисандр заключил бы ее в объятия и ворковал над ней до тех пор, пока не успокоил. По крайней мере, она думала, что он именно так бы и поступил, хотя шанса проверить теорию на практике никогда не представлялось.
Бедный милый Лисандр. Знает ли он, что она пропала? И никогда не вернется? Ему известно лишь, что его подопечная очарована Аэроном и проводит каждую свободную минуту, тайком наблюдая за ним, будучи не в силах выполнить свое ужасающее задание. Но Лисандр и предположить не мог, что она пожертвует всем ради мужчины.
Если честно, Оливия и сама не думала, что когда-нибудь на такое отважится.
Впрочем, нечто подобное можно было предположить, ведь все ее проблемы начались еще до того, как она впервые увидела Аэрона.
Несколько месяцев назад в ее крыльях появился золотой пушок. Золотой — это отличительный цвет воителей, а Оливия никогда не стремилась пополнить собой их ряды, даже ради повышения ранга.
Вспомнив о своих несчастьях, Оливия вздохнула. Существует три уровня иерархии ангелов. Семеро Избранных, куда входит и Лисандр, подчиняются непосредственно Единому Истинному Богу. Их выбрали еще в начале времен, и с тех пор они неукоснительно исполняют свои обязанности: обучают других ангелов и отслеживают проявления зла. Следующими идут воители, в чью задачу входит уничтожение демонов, сумевших сбежать из огненных тюрем. И последние — это вестники радости, к которым некогда принадлежала и Оливия.
Многие из ее собратьев испытали мимолетный укол зависти при появлении в ее крыльях золотого пуха — ничего серьезного, разумеется, — но впервые в жизни она засомневалась в том, как быть дальше. Почему именно ее избрали для подобной задачи?
Работу свою Оливия любила. Ей нравилось нашептывать людям красивые слова, даря радость и уверенность в себе. Мысль о том, чтобы причинить вред другому живому существу, пусть даже и заслуживающему наказания… заставляла ее содрогаться.
Именно тогда Оливия впервые задумалась о падении и начале новой жизни. Сначала мысли эти были вполне невинны. «Что, если» и «может быть»… Взявшись следить за Аэроном, она стала размышлять об этом все чаще. Что, если бы они были вместе? Возможно, смогли бы жить долго и счастливо.
На что это вообще похоже — быть человеком?
Так что к тому времени, как Высший Небесный Совет — внушающее страх собрание, куда входят ангелы — представители всех трех категорий, — вызвал ее в зал суда, она ожидала наказания за отказ уничтожить Аэрона. Вместо этого ей выдвинули ультиматум.
Она стояла в центре просторной белой комнаты с куполообразным потолком и образующими идеальный круг стенами, вдоль которых тянется ряд белоснежных колонн, увитых плющом совершенного, непорочно-белого цвета. Между колоннами установлены троны, на каждом из которых восседает величественная фигура.
— Ты знаешь, зачем тебя сюда призвали, Оливия? — спросил звучный голос.
— Да. — Хоть она и дрожала от страха, ее длинные грациозные белоснежные крылья с вплетением между перьями лунного золота не прекращали плавно двигаться. — Чтобы поговорить об Аэроне, Владыке Преисподней.
— Мы терпеливо ждали несколько недель, Оливия. — Бесстрастный голос эхом отдавался в ее голове, словно бой предвещающего войну барабана. — Мы предоставили тебе множество возможностей проявить себя. И каждый раз ты терпела неудачу.