Судя по лукавой улыбке на лице Рейта, нетрудно было догадаться, за какую именно.
— Почему у него знак на лице, а не на шее? — поинтересовалась Руна.
— Потому что он одиночка, без пары.
— Таким и собираюсь остаться, — заявил Рейт, переводя взгляд на Руну, которая сняла куртку. — Эй, да у нее ж знак бондинга!
Эй резко повернул голову:
— Как?
— Здорово, правда? — Шейд поднес помеченную руку Руны к губам, — Понятия не имею, как это случилось. И почему. Сегодня утром мы проснулись, а они уже есть.
— Прошлой ночью было полнолуние, — раздумчиво проговорил Рейт и, в свою очередь, нахмурился, взглянув на Руну: — У тебя была течка?
Руна покраснела до корней волос. Шейд, поглаживая знаки на ее руке, ответил за нее:
— Да. И в доказательство у меня есть шрамы.
— А что?
Рейт покачал головой:
— Люк как-то мне рассказывал, что варги образуют брачные связи только во время периода течки у самки и только если она забеременела.
У Шейда перехватило дыхание.
— Значит, вот что требовалось для завершения нашего бондинга.
— Ты хочешь сказать… — прошептала Руна.
— Сейчас посмотрим.
Рука Шейда дрожала, когда она вложила свою ладонь в его. Его узор замерцал и тепло побежало вниз по руке, когда его энергия вошла к ней в тело. Он прошелся по ее кровотоку, пока не достиг матки. Затаил дыхание, прощупывая… и нашел то, что искал. Оплодотворенное яйцо.
— Шейд?
Пришлось сглотнуть ком в горле, чтобы удалось заговорить.
— Рейт прав. Мы будем родителями. — Он помолчал, его энергия нащупала еще одно яйцо. И еще одно. — Их три. У нас будет тройня.
По потрясенному лицу Руны Шейд не мог понять, счастлива она или нет, но сам он улыбался от уха до уха. Сыновья. У него их будет трое.
— Поздравляю, брат. — Рейт хлопнул его по спине на пути к двери. — Лучше ты, чем я.
И был таков. Эйдолон отправился за ним следом. Беспокойство из-за нового состояния Рейта было написано у него на лице. Рейт — граната с выдернутой чекой, готовая вот-вот взорваться.
Но в дверях брат притормозил.
— Я счастлив за тебя, старик. Только не проси меня нянчиться с детишками.
Эйдолон ухмыльнулся и вышел.
Шейд судорожно вздохнул и взял лицо Руны в ладони.
— Ты не против этого? Из-за того, что случилось с тобой по моей милости?
Медленная сияющая улыбка осветила ее лицо.
— Я больше чем не против, Шейд, я просто счастлива. Впервые в жизни я живая. И это твоя заслуга. — Руна обвела пальцем свой узор. — Думаю, ты все еще обречен. Обречен быть со мной.
— С этим я могу жить, — хрипло выдавил он, и глаза опять защипало. Руна выявила в нем все лучшее, хотя ему казалось, что ничего хорошего в нем нет.
Быть обреченным любить Руну — лучшее проклятие на свете.