Синтия сказала:
— Разлейте коньяк или вино, сделайте вид, что он развлекался с куртизанками. Быстрее!
Тори замерла, прижала пальцы к вискам.
— Чары были восстановлены, — выдохнула она с облегчением. — Чуть потрепанные, но снова сильные. Воля Бонапарта к завоеванию пропала, и атаки магов прекратились.
— Странно, — Элспет нахмурилась.
— Обдумаем это позже, — сказала Тори. — Все те маги, которые атаковали чары, теперь свободны. Они могут заметить нас!
От этого они поспешили создать сцену веселого разгулья. Было приятно покинуть дом Бонапарта, но Ребекка все еще нервничала, не зная, не вызовет ли подозрений у стражи у двери, что Сайрен и Роза так быстро ушли.
Отчасти ожидая, что ее захотят схватить, она сжала камень беззвучия и пыталась послать стражам мысли, что не стоит переживать. Может, это сработало. Девушки добрались до кареты без проблем. Аллард открыл дверцу, а Тори тихо сказала:
— Готово! Британия не пострадает.
— Слава богу! — едва слышно сказал Аллард. — Нам нужно скорее убираться, потому что беда близко.
Ник помог Ребекке забраться в карету.
— Ты в порядке? — с тревогой спросил он.
Она попыталась улыбнуться.
— Я в порядке, но разум Бонапарта был… неприятным.
Он встревожился еще сильнее и сказал:
— Я поеду внутри с тобой. Я все равно не могу помочь с лошадьми.
— Будет тесно, — предупредила Синтия, забираясь в карету.
— Мы найдем место, — тихо сказала Элспет.
Они быстро устроились внутри. Ник решил проблему с пространством, усадив Ребекку себе на колени, обвив рукой ее талию, а другой ладонью сжав поручень на стене, чтобы их меньше трясло на ухабах.
Ребекка прижалась к нему, радуясь его теплу и заботе после жутких амбиций Наполеона. Синтия уже убрала магию иллюзии, и Ник был собой, в обычной одежде девятнадцатого века, а не в костюме лакея.
Они молчали, пока уезжали из лагеря. Ник выдохнул с облегчением.
— Я хочу посмотреть на книгу истории моей мамы. Уверен, глава об этом времени теперь стала четкой, ведь Наполеон передумал нападать на Англию.
— Надеюсь! — сказала Тори.
— Он не нападет, — Ребекка была уверена. — Он найдет добычу полегче. И его победят, но через много лет, и много жизней будет принесено в жертву.
Ее слова вызвали тяжелую тишину, пока Синтия не сказала твердо:
— Зовите меня эгоисткой, но другие европейские страны могут защититься сами. Для меня важнее, что Британия спасена от вторжения.
Она встала, сжала поручень, чтобы не упасть в трясущейся карете.
— Раз нас ждет путь в пещеру, я переоденусь в штаны. Это платье годится только для танцев и шампанского. Ник, если будешь смотреть, я превращу тебя в жабу.
Он рассмеялся.
— Ты должна была заметить, что я смотрю только на Ребекку.
Было глупо так говорить, Ребекка знала, что всем нравилось смотреть на привлекательных представителей другого пола, и Синтия была очень красивой. Но было приятно такое слышать.
— Я переоденусь после тебя, — сказала Тори. — Места все равно хватает только для одной. И, чтобы Ник не нарушил клятву, я наброшу твой плащ ему на голову.
Она так и сделала. Длинный плащ Синтии оказался на Нике и Ребекке, как палатка. Он прошептал ей на ухо:
— Мне даже нравится. Очень уединенно. Хороший шанс для меня сказать, что ты была героиней, Ребекка. Ты столкнулась с одним из величайших завоевателей в истории и победила.
Она вздохнула в его плечо.
— Я рада, что не подвела друзей, но это не ощущается как победа, ведь Бонапарт скоро объявит себя императором и будет годами терзать Европу. Мир стал бы лучше, если бы мы убили его, пока был шанс?
Он погладил ее спину под плащом.
— Не знаю, Ребекка. Как ты и говорила, он сделал много хорошего для Франции, помог сделать ее не просто обществом, так что его правление было не полностью плохим. Один из его генералов занял бы его место, может, было бы хуже. А Европа… — Ник пожал плечами. — Континент никогда не был мирным местом. Вспомни наш век.
Она с горечью скривила губы.
— Ужас на ужасе.
Он притянул ее ближе.
— Мы можем только жить и наслаждаться жизнью, пока можем.
— И быть добрыми, — прошептала она. — Мы всегда можем быть добрыми.
— Тебе даже не нужно стараться, — он поцеловал Ребекку в лоб. — Ты — самый добрый и сострадательный человек из всех, кого я встречал. И героиня. Отдыхай. И шалом.
Шалом. Мир. Ребекка закрыла глаза и уснула.