— Годится, — удовлетворенно заключила она.
За время, что они скидывали поклажу и разводили костер из сухого кустарника, нарванного по дороге, снаружи воцарилась темнота.
Кайло не казался ей надежным товарищем по несчастью, и Рей все время присматривалась к нему — не выкинет ли он какой-нибудь фокус. Но Рен выглядел всего лишь уставшим и даже отчасти равнодушным к происходящему.
Ужинали они все тем же скудным однородным пайком, который составлял и их обед. Рей не жаловалась. Чего только за свою непростую жизнь ей ни приходилось есть. Что по поводу еды думал Рен, оставалось загадкой.
Рей тяготило его молчаливое присутствие. Закончив есть, он пялился в огонь невидящим взглядом, словно прокручивал в голове одну и ту же мысль. Он походил на одержимого.
«О чем вообще я думала, когда согласилась идти вместе?», — думала Рей. — «Он же безумен».
Рен бросил на нее через костер резкий затравленный взгляд.
— До сих пор не доверяешь мне, — уязвленным, обвиняющим тоном произнес он.
Рей не смогла сдержать презрения.
— Доверять тебе? Ты смеешься.
Рен вздернул голову, откидывая назад черные пряди со лба.
— Я тебя спас. Подумай, с чего мне сейчас тебя убивать?
— Спас меня? Ты спасал себя.
Кайло начинал закипать.
— Это я обвалил потолок в зале, и ты смогла сбежать!
Это вранье еще больше насторожило Рей. Но она решила не распалять спор, иначе он мог обернуться убийством.
В пещере вновь воцарилась тишина. Оба смотрели в огонь, предаваясь собственным размышлениям. Рей размышляла, кому нести дежурство первым. Рен казался слишком измотанным; если он уснет на посту, они оба окажутся в опасности. Первой, наверное, лучше дежурить ей…
— Рей…, - вдруг шепотом позвал Кайло. — Я не захотел убивать его.
Она ничего не ответила. Смотрела в пустые глаза, отражающие пляшущее пламя, и ждала, что еще он добавит.
— Это было неизбежно и казалось таким правильным. Убить Люка Скайуокера, значит добавить последний кусок к сложной мозаике. Я ни на секунду не сомневался в своей решимости. Но вот он стоял передо мной, смотрел мне в глаз, и я чувствовал в этот момент… чувствовал, будто убивают не его, а меня…
Слушать его было словно заглянуть в самое сердце мрака, но Рей не могла не слушать, затаив дыхание. А Рена несло, и фразы становились все сбивчивее.
— И я не мог не вспомнить… её, — Рей проговорила в уме то слово, которое не смог произнести Рен. — Он смотрел на меня её глазами… Моя рука. Она не слушалась меня. Я горел живьем… Понимаешь, кто я теперь?! — выкрикнул он, раскрасневшись.
— Я предатель! Я дважды предатель!
— Нет, — Рей ударила в самое уязвимое место обнаженной души. — Ты хуже любого предателя. Ты отцеубийца.
Ей казалось, что вот сейчас он точно вызверится и бросится на нее, но с этими словами в нем словно что-то потухло. Он притянул к себе свою сумку и, немного пошарив в ней, извлек на свет — Рей не могла поверить своим глазам — в его руке был световой меч Энакина Скайуокера.
— Он у тебя, — выдохнула она.
Это многое меняло. Но он не собирался его использовать. Он протягивал его ей, и она поспешила принять оружие.
— А как…? — Рей терялась в догадках, ведь она могла поклясться, что он был безоружен.
— Я спрятал его среди камней у капсулы, еще когда был там один, а когда мы уходили, подобрал и переложил в сумку. — Он кивнул ей на меч. — Давай.
— Что?!
— Сделай что должна. Я провалился, проиграл. Я уже никогда не совершу ничего великого. Я всего лишь звездная пыль, у меня нет шанса ни на один из путей. Я жил иллюзиями, что я что-то большее, чем есть на самом деле. И с этой мыслью я разрушал все, что могло меня отрезвить. Убивал и пытал, заглушая сомнения. Сжег все мосты до единого, — в его глазах заблестели слезы. — Я… я убил собственного отца.
Он уронил черноволосую голову на руки, сложенные на коленях, и издал стон похожий на крик раненого животного.
Несмотря на все свое отвращение к Рену, Рей действительно казалось, что она наблюдает за горем ребенка, потерявшего родителя. Удивительное случилось с ней в то мгновение, ей стало по-настоящему его жалко. Она прицепила меч на пояс.
— Не мне тебя судить. У меня множество причин тебя ненавидеть, но судить тебя я не хочу.