— Пожалуйста, — сказал Керр. — Полбутылки, если можно. Утром мне понадобится выпивка.
Керр проснулся и несколько минут еще лежал в полудреме, не в силах окончательно расстаться со сном. И тут же, почти в панике, вспомнил о свидании с Куэйлом.
Бросив взгляд на часы, он убедился, что уже пять часов. Он вздохнул с облегчением и снова опустил голову на подушку.
Снаружи доносился шум транспорта, мчавшегося по Найтсбриджу. Дневной свет угасал. Скоро совсем стемнеет.
Керр стал вспоминать темные улицы, с которыми он был так хорошо знаком. Руа Эстеренца в Лиссабоне, где Финки разрезали на мелкие кусочки и выбросили в канаву. Его нашли только утром, голова была почти начисто снесена с плеч. Была еще Плас-де-Роз — с нависшими над ней тенями, там находился погребок Фурса. Немало еще темных улиц пришло на память Керру.
«На темной улице нет тени…» Кто сказал это? Конфуций?.. Что ж… Конфуцию следовало бы кое-чему поучиться. Керр знал, что на каждой темной улице непременно есть тени, даже если вы их не замечаете. И эти тени чертовски ловко управляются с гарротой, ножом, пистолетом и даже просто парой тяжелых башмаков — ведь человека можно так же верно уложить на месте двумя умелыми пинками, как если пырнуть его ножом или пристрелить.
Керр вспомнил ту «работу», которую ему приходилось выполнять в Лиссабоне в самом начале войны, когда дела обстояли из рук вон плохо, когда приходилось поворачиваться очень быстро. Он припомнил ночь, когда он, Куэйл и Эрни Гелвада убрали сразу одиннадцать вражеских агентов — большинство из них было уничтожено на улице, в темных аллеях и переулках. Он припомнил ночь, когда Гелвада убил Фильцнера, перерезав ему горло. Гелвада, который стрелял без промаха, «уложил немца» ради разнообразия, как он выразился.
Керр вспомнил о Сандре. Он надеялся, что после встречи с Куэйлом сможет отправиться домой. Он непременно поедет домой и там найдет ее. Она будет необыкновенно хорошенькая, великолепно одетая, и бросит на него искоса взгляд своих чудесных фиолетовых глаз. Она нежно улыбнется, без всякого осуждения во взгляде, в нем будет только одно легкое любопытство.
— Интересно, что же ты нашел в той женщине такого? — нежно скажет она ему. — Чем же это она так влечет к себе, если мне это не удается? Что она может дать тебе такого, чего я не в состоянии дать? — И спросит с легким сарказмом: — Ты сегодня очень устал в своем Министерстве, Рикки? Видно, здорово поработал? — И слегка пожмет плечами.
А он скажет:
— Ну, Сандра, ты же сама понимаешь. Приходится делать множество вещей. Во время войны не приходится мечтать о нормальном рабочем дне.
— Понимаю, — ответит она. — Выпей что-нибудь, Рикки.
Может быть, подумал Керр, на ней будет то самое красное платье, облегающее фигуру, которое она носит дома, весьма изысканная штука! Наверное, она будет именно в нем и волосы повяжет лентой. Она непременно нальет ему что-нибудь выпить, а он будет стоять перед камином с бокалом в руке, поглядывая на нее поверх его краев, и между ними, как всегда, пробежит восхитительная искра.
Черт побери! Что же тут можно поделать? Разве может он, разве имеет право повернуться и сказать ей откровенно:
— Послушай, дорогая! Я знаю, что моя репутация относительно женщин не безупречна, и у меня, правда, бывали приключения, но только, хочешь верь, хочешь не верь, прошлой ночью я не был с дамой.
Керр так и представил, как он подробно описывает Сандре все пережитое им и Сэмми этой ночью.
— Вот чем занимался я этой ночью, дорогая, — мысленно обращался он к ней. — Я совершил в своей жизни немало подобных вещей… потому что, видишь ли, дорогая, ты ведь слышала, наверное, что идет война, и эта война ведется не только в армии: в пехоте, в воздухе. Она идет во всем мире, вверху и внизу, открыто и тайно. И я именно из тех, кто ведет тайную войну.
Керр отхлебнул виски с содовой из-воображаемого стакана, наполненного Сандрой, и продолжал — все так же мысленно:
— Помнишь, как я ездил в Лиссабон? По заданию Министерства поставок. Именно так я тебе говорил. Ну, так было совсем иначе! Я встретился там еще с двумя ребятами, чудесными парнями: с Куэйлом и забавным, маленьким бельгийцем, Эрни Гелвадой. Он просто ненавидел немцев, потому, что в самом начале войны какой-то гестаповец, немецкий выродок, в оккупированной французской деревушке отрезал груди его девушке. И вот за какие-то три недели целый выводок вражеских агентов покончил счеты с жизнью. Вот чем я занимался в Лиссабоне, и как тебе это нравится, Сандра?
Керр посмотрел в потолок. Интересно, понравилось бы ей все это на самом деле, если бы она узнала всю правду?
Но она никогда не узнает. Он сел в кровати и потянулся. На столике возле постели стояла бутылка виски, которую принес ему Чарльз, ночной портье. Но в бутылке оставалось всего на три-четыре дюйма жидкости. Керр удивленно поднял брови. Должно быть, он здорово глотнул ночью, перед тем как завалиться спать.
Он провел шершавым языком по пересохшим губам.
До чего же все-таки трудно выбираться из кровати и одеваться — даже в эту пору дня: он протянул руку к бутылке и опустошил ее окончательно. Почувствовав себя лучше, он наконец поднялся и пошел в ванную.
Когда Керр отпер своим ключом дверь домика на Пэлл-Мэлл, было ровно шесть часов. Он поднялся наверх и увидел Куэйла, сидящего за столом с сигаретой во рту. Он закрыл за собой дверь и молча стоял, глядя на шефа.
— Хелло, Куэйл, — сказал он наконец. — Я рад, что все прошло благополучно.
— Проходите, Рикки, — отозвался Куэйл. — Садитесь.
Керр опустился на стул напротив Куэйла.
— Итак, мистеру Лилли пришел конец, — мягко произнес Куэйл, — больше он не будет доставлять нам неприятности. Все прошло отлично. По-видимому, полиция графства вполне удовлетворена показаниями Сэмми Кордовера. Они даже сочувствуют ему. Как ни странно, у них как раз это место, где произошла катастрофа, отмечено как наиболее опасное для водителей. Они даже собираются вообще закрыть движение по этой дороге.
— Значит, все в порядке?
Куэйл кивнул.
— Утром я разговаривал с Кордовером. Видимо, у вас были неприятности с вашим приятелем Лилли. В последний момент он повел себя некорректно.
— Вы имеете в виду, что он свалился в карьер неудачно и его пришлось сталкивать вниз?
— Вот именно. Повезло, что у Кордовера был с собой канат. — Он улыбнулся. — Но вообще-то Сэмми всегда очень предусмотрителен.
Керр пошарил в кармане в поисках портсигара. Интересно, подумал он, что последует дальше? Что он собирается мне еще приказать сделать? До чего же я все-таки устал. Закурив, он поднял глаза на Куэйла и увидел, что тот улыбается.
— Есть небольшое поручение, Рикки, — сказал Куэйл. — После этого сможете отдохнуть пару недель. Отправляйтесь куда-нибудь и поразвлекайтесь немного. За последние два года вам пришлось немало поработать, не так ли?
— Полагаю, что да, — небрежно кивнул Керр. — Но кто-то ведь сказал мне, что все еще идет война.
— Да, — рассеянно кивнул Куэйл, и Керр почувствовал, насколько он поглощен предстоящим заданием.
— Что же это за поручение? — спросил он.
— Вот это, — Куэйл запустил руку в нагрудный карман и извлек оттуда четвертушку листа бумаги. На ней было что-то напечатано. — У нас во Франции теперь будут новые агенты. Они уже все переброшены. Завтра ночью туда же будет переброшен Вайнинг, он должен будет позаботиться о ребятах, взять на себя руководство. Он одновременно будет и связным, будет все время курсировать между Англией и Францией.
— Похоже, что вы наладите регулярное сообщение, — сказал Керр.
— Вот именно. Каждую ночь мы сбрасываем своих людей, все отлично организовано. Нам очень помогают французы. Здесь у меня список наших агентов, — продолжал Куэйл. — Имена, под которыми они будут известны во Франции, а также их местонахождение. Ваша задача — встретиться с Вайнингом завтра утром на вокзале Виктория. Он должен уехать одиннадцатичасовым поездом в Дувр. У него там есть кое-какие дела, а потом он отправится на аэродром, оттуда производится заброска. Вы должны отдать ему этот список. Он его заучит за время путешествия в поезде, у него феноменальная память. Когда все будет выучено, список должен быть уничтожен. Это Вайнинг должен сделать прежде чем доберется до Дувра. Мне незачем говорить вам, какое это важное поручение.