…Сон оказался коварным, он сначала ласково погладил Нину по голове, а потом сдернул с кровати и поволок в темноту. Она пыталась кричать и отбиваться, пыталась вырваться, но чьи-то невидимые руки – страшные костлявые руки! – крепко и безжалостно зажимали ей сначала рот, а потом и глаза. Пахло псиной, и в нос забивались шерстинки, не позволяя дышать. И сиплый, нечеловеческий какой-то голос шептал на самое ухо:
– Молчи… Не кричи…
Она не станет молчать! Не сейчас! Она уже намолчалась вдосталь. Этого молчания ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Если будет эта жизнь. Если получится вырваться из крепких, смердящих псиной лап.
И Нина закричала! Забилась с отчаянной силой, полетела куда-то вниз, в разверзшуюся под ногами темноту. Как Алиса в кроличью нору. Летела долго, кажется, целую вечность. А потом упала, больно стукнулась головой обо что-то твердое, открыла глаза.
Она лежала на полу в незнакомой комнате возле витой ножки кованой кровати. И самодельный лоскутный плед укрывал ее до самых глаз, мешая дышать полной грудью. Бесконечно долгое мгновение ушло на то, чтобы осознать, где она и что происходит, чтобы встать на четвереньки и осмотреться, а потом вспомнить.
Это был сон. Душный, пахнущий мокрой собачьей шерстью кошмар, жестокая игра подсознания.
Она в спальне в своем новом старом доме.
Стояло яркое солнечное утро.
Именно яркость примирила Нину со случившимся, заставила встать с колен и осмотреться теперь уже основательно.
Первым в поле зрения попало зеркало. Из его глубины на Нину смотрела растрепанная девица, с синими кругами под глазами и диким взглядом. И тут же в голову пришло сакраментальное – нечего на зеркало пенять… Нина и не пеняла, она коснулась его чуть матовой прохладной поверхности самыми кончиками пальцев, и девица с той стороны тоже коснулась. Только, кажется, с небольшим опозданием. Сначала коснулась, а потом потянула вверх мокрую от пота футболку, обнажая впалый живот и выпирающие ребра. Синяки, огромные и безобразные, уже налились пурпуром, а кое-где проявлялась пока еще легкая зеленца. Синяки на ее животе и ребрах собирались «зацвести». Наверное, финальная палитра получится красивой. И если бы не боль, с ней можно было бы даже смириться. Но боль снова диким зверем вгрызалась в ушибленные – хорошо, если не поломанные! – ребра, завязывала в узел внутренности. Растрепанная девица положила узкую ладонь себе на живот, а Нина застонала. Сначала застонала, а потом почти сразу же испугалась.
Темка не должен ни видеть, ни слышать проявлений ее слабости. Для Темки все, через что они прошли, всего лишь приключение. Так оно и должно оставаться. Хотя бы для него…
– Сына? – Нина позабыла и про девицу в зеркале, и про боль. Нина вспомнила про сына. Про сына, которого не было на кровати…
Из комнаты она выбежала, задыхаясь от ужаса. И это был куда более осязаемый ужас, чем тот, что она пережила во сне. Старуха велела не пускать Темку к озеру…
Старуха велела, а она пустила. Упустила… Проспала…
– Тема!!! – Ее отчаянный крик подхватило эхо, понесло над подернутой кисеей рассветного тумана водой. – Темочка, ты где?!
Он стоял у самой кромки воды и очень внимательно всматривался в ее темные глубины. Казалось, оттуда, из глубины, с ним кто-то разговаривает. Кто-то говорит, а Темка слушает. И вот еще мгновение – и он сделает шаг…
– Тема!!!
Он обернулся и сделал шаг. Только не в воду, а навстречу Нине. А потом раскинул в стороны руки и побежал. Ей пришлось ловить его, чтобы не упал, прижимать к себе с такой силой, что перехватило дыхание. Не от боли – от счастья! От радости, что не случилось ничего страшного, непоправимого. Что вот он здесь – ее мальчик.
Завтракали на террасе. Нина вытащила из кухни стол и два стула, разогрела остатки снеди, что дала им Шипичиха, уселась напротив Темы, подперла кулаком щеку.
– Ты знаешь, что без меня к воде подходить нельзя?
Тема кивнул. По его раскрытой ладошке ползала божья коровка, которая занимала его куда больше, чем Нинины нравоучения.
– Если ты захочешь искупаться… Или просто посмотреть… Или ты увидишь в воде рыбку… – Того самого реликтового сома, что минувшей ночью бороздил эти темные воды… – Ты должен позвать меня. Тема! Озеро – это очень опасно! Слышишь ты меня или нет?!
Она не хотела кричать, сорвалась в самый последний момент. Наверное, от собственного бессилия и малодушия. Сорвалась и тут же испугалась, что он испугается следом. Но ей достался совершенно удивительный ребенок! Он осторожно пересадил божью коровку на стол, а потом успокаивающе накрыл ее руку своей ладошкой и улыбнулся.