На столе, будто из ниоткуда, появилась проржавевшая по краю ребер металлическая юла. Старая и знакомая. Хотя откуда знакомая?
Легкий взмах руки – и юла завертелась на столе, привлекая внимание, завораживая…
– …Нравится? – Голос Шипичихи доносился словно издалека.
– Нравится, – сказала Нина, а Тема молча кивнул.
– Ну, если нравится, так забирайте себе. Мне уже без надобности. – Старуха придвинула остановившуюся юлу поближе к Теме, а на Нину глянула как-то слишком уж внимательно. – И ты выпей! – сказала и плеснула в чашку отвара из чугунка.
– Зачем? – Отвар пах чем-то горько-пряным, вполне приятным.
– Пей!
Она ничего не объясняла и ничего не рассказывала – эта странная старуха. И косилась неодобрительно, словно узнала про Нину что-то плохое или стыдное. А если и вправду узнала?
– Пей, поможет!
Спросить бы, от чего поможет, но услышать ответ страшно. Ей в последнее время постоянно страшно. И страшнее, кажется, уже быть не может. В конце концов, не отравят же ее!
Отвар был почти безвкусный, с едва заметной горчинкой. После первого осторожного глотка Нина выпила всю чашку.
– С собой дам. – Шипичиха уже заворачивала в кусок пожелтевшей газеты пук сушеной травы. – Дня три позавариваешь, и все пройдет.
Хотелось сказать, что за три дня и без отвара все пройдет, но иногда лучше промолчать. В их с Темкой случае вообще лучше молчать. А травка не навредит. Наверное, не навредит. Но в интернете лучше посмотреть, что за травка такая. Если только в этой глуши ловит интернет.
– И постельное белье дам. На первое время, тебе и малому. Потом постираешь и вернешь, как своим обзаведешься. Посуда там, кажись, была. И баллон газовый. – Шипичиха кружила по комнате, словно так ей было проще думать. Нина ее понимала, ей и самой лучше думалось в движении. – Поесть соберу. На вечер и утро вам хватит. Где магазин, покажу по дороге. У нас тут поблизости супермаркет открыли для дачников. Там, правда, дорого, но зато все есть, а ты ж говоришь, что при деньгах.
Не надо было рассказывать про деньги. Дернул же черт за язык. Что она знает про эту старуху? Да ровным счетом ничего! И не знала бы еще сто лет, если бы не случилось то, что случилось.
А Шипичиха уже нацепила на нос очки и с сосредоточенным видом набирала номер в стареньком мобильном. Значит, есть и в этой глуши цивилизация. Раз мобильная связь есть, будет и мобильный интернет.
– Ну, поели? – Она глянула через плечо.
– Поели. Спасибо!
– Раз поели, так сейчас и пойдем.
Телефон в ее руке ожил, забубнил что-то неразборчивое, кажется, мужским голосом. Шипичиха долго не слушала, сказала резко и раздраженно:
– Яков, я тебя часто прошу?
Трубка снова забормотала.
– Вот! А сейчас прошу! У тебя десять минут!
И отключила связь. А мобильник полным раздражения жестом сунула в карман кофты.
– Сейчас явится, – сказала, ни к кому не обращаясь. – А то взял, понимаешь, моду! Во двор пойдем, подышим воздухом.
Воздух в этой глуши везде был замечательный, что в доме, что во дворе. Нина и не знала, что дышать можно так вольготно, полной грудью. Она бы так и дышала, если бы не боль.
А Темка бесстрашно сунулся к собаке Найде. Нина дернулась следом, но Шипичиха остановила ее взмахом руки:
– Не бойся. Не обидит. Это она с виду только грозная, а на самом-то деле толку от нее – чуть. Лает, но не кусает.
Найда и не лаяла, лежала смирно, довольно щурилась, когда Темкина ладошка касалась ее покатого лба. Не обидит. Теперь Нина тоже это понимала. Откуда понимала, непонятно. Просто родилось у нее такое вот знание.
А вдали уже слышался рев мотора. Ну как рев – скорее ворчание. На поросшую подорожником дорогу выполз старый «уазик», фыркнул, замер чуть поодаль. За рулем сидел дочерна загорелый, наголо бритый мужчина. Возраст его было не разобрать из-за расстояния и дешевых солнцезащитных очков-авиаторов. Он не стал выбираться из салона, только дверцу приоткрыл.
– Вот он я, Васильевна! Явился по первому зову! – сказал сиплым, прокуренным голосом.
– Так уж и по первому, – проворчала старуха, а потом обернулась к Нине и пояснила: – Это Яков Мережин. Он из охотнадзора. Или как нынче эта их контора называется, не знаю.
– Да как ни назови, Васильевна, – один хрен! – хохотнул Яков. – Работы – завались, а денег – хренушки! Так чего вызывала? Куда везти?
– К Темной воде. – Шипичиха тронула Темку за плечо, и тот – удивительное дело! – никак не отреагировал. То есть вообще никак!
– К Темной воде? – Яков больше не ухмылялся. Из-за очков Нина не могла видеть его глаз, но охватившую мужчину тревогу почувствовала тут же. – Может, все-таки к Светлой?