– Ну?
Кублин вызывающе оскалился:
– Хочешь, чтобы я пошел первым?
Сделав несколько шагов, Марика снова посмотрела вверх по склону. И ничего не увидела. Кусты все так же закрывали пещеру.
Еще три шага.
– Марика…
Она оглянулась. Кублин был чем-то обеспокоен, но не так, как обычно.
– Что?
– Там что-то есть.
Марика ждала объяснений. Насмехаться над ним она не собиралась – порой он мог рассказать о том, чего никак не мог видеть. Как и она сама… Она вновь попыталась разобраться в собственных ощущениях, но не сумела.
Она действительно чувствовала чье-то присутствие. И к пещере это не имело никакого отношения.
– Сядь, – тихо сказала она.
– Зачем?
– Затем, что я хочу пригнуться и заглянуть сквозь кусты. Кто-то за нами наблюдает. И я не хочу, чтобы они знали, что мы про них знаем.
Кублин послушно сел. Марика взглянула над его головой.
– Это Похсит, – сказала она, вспомнив навязчивое безотчетное ощущение, будто за ней следят, – ощущение, заставившее ее вести себя намного осторожнее, чем она осознавала. – Она опять нас преследует.
Кублин ответил так же, как и любой щенок на его месте:
– Мы запросто от нее убежим. Она слишком старая.
– Тогда она поймет, что мы ее видели. – Марика немного посидела, пытаясь понять, почему сагана последовала за ними. Для такой старухи это был тяжкий труд. Никаких разумных мыслей, однако, в голову не приходило. – Давай притворимся, будто ее тут нет. Пошли.
Они прошли всего четыре шага, когда Кублин схватил ее за лапу:
– Там правда что-то есть, Марика!
Марика вновь попыталась почувствовать чужака, но у нее ничего не получилось. Возможно, многое зависело от ожиданий – потому ей и удалось почуять Похсит. На этот раз она ожидала какого-то крупного зверя, непосредственной физической опасности, но ничего такого не ощущалось.
– Ничего не чувствую.
Кублин что-то раздраженно проворчал. Обычно бывало наоборот: Марика пыталась объяснить свои ощущения, к которым он оставался полностью слеп.
Почему Похсит следовала за ними по пятам? Она всегда их недолюбливала и говорила про них маме всякие нехорошие вещи. Марика снова попробовала увидеть старую мету, прибегнув к тому странному чувству, для которого у нее не было даже названия.
В ее разум хлынули чужие мысли. Судорожно вздохнув, она пошатнулась и тряхнула головой:
– Кублин!
Братец не сводил взгляда со входа в пещеру, беспокойно водя носом:
– Чего?
– Я только что… – Она сама толком не знала, что произошло. Ей не на что было сослаться – ничего подобного прежде не случалось. – Кажется, я только что слышала мысли Похсит.
– Ты… что?
– Я слышала, о чем она думает. О нас… обо мне. Она меня боится. Она считает, будто я ведьма или вроде того.
– Ты вообще о чем?
– Я думала о Похсит. О том, почему она нас всегда преследует. Я попыталась ее почувствовать, как мне иногда удается, и вдруг я услышала ее мысли. Я побывала у нее в голове, Кублин. Или она у меня. Я боюсь.
Кублину, похоже, вовсе не было страшно, что удивило Марику.
– И о чем она думала? – спросил он.
– Я же тебе говорила. Она считает меня кем-то вроде ведьмы. Дьяволом или еще кем-то. У нее была мысль попытаться убедить Мудрых, чтобы они… они…
Марика только теперь осознала, о чем думала Похсит. Та была настолько напугана, что хотела Марику убить или изгнать из стаи.
– Кублин, она хочет меня убить. Она ищет доказательства, которые убедили бы маму и Мудрых.
Особенно Мудрых. Набравшись решимости, те вполне могли пойти наперекор воле Скилджан.
Кублин был странным щенком. Столкнувшись с четкой проблемой или серьезной опасностью, он мог выбросить из головы все страхи, полностью сосредоточившись на решении проблемы. Он падал духом лишь тогда, когда угроза оказывалась слишком неопределенной. Марика, однако, не согласилась с тем, как он намеревался разделаться с опасностью, уже начавшей казаться маловероятной.
– Мы заманим старуху на скалу Стапен и столкнем оттуда, – заявил он.
По сути, он предлагал убийство. Вполне всерьез. Кублин вовсе не шутил.
Кублин и Замберлин оказались в той же опасности, что и Марика. Они ее однопометники, и этого достаточно, чтобы их обвинили вместе с ней, если Похсит придумает какой-нибудь фантастический повод и убедит в нем всю стаю. В их жилах текла та же кровь, и они были самцами, не представлявшими особой ценности.