Он не договорил. Достал руки из карманов болоньевой куртки, посмотрел на них и снова спрятал.
Я пытался переварить услышанное. Хотел найти в нём другой смысл, не тот, что сейчас выжигал мои внутренности. Я хотел снова оказаться в палате, чтобы этой встречи не было, чтобы…
— Это неправда…
Он пожал плечами: как знаешь.
— Сколько… сколько времени мне нельзя его видеть?
— У этого нет предела. Если хочешь, чтобы с ним было всё в порядке, то никогда.
Я молчал, долго, может, несколько минут. Я думал о предсказаниях, которые Ненастоящий дядя сделал год назад. Все они сбылись, хотя я и не мог проверить последнее. «Все вопросы вы сможете задать в следующий раз». Если бы я не купил тогда карту, разговаривали бы мы сейчас? Увидел бы я его, спустившись покурить?
— Что именно произойдёт? Как? Когда?
— У этого нет даты и формы. Это вероятность, исключить которую можно лишь одним способом. Уйти и не касаться.
— Сколько времени у меня есть? Когда это начнётся?
— Это продолжается. Если бы мы встретились полгода назад, я бы посоветовал вам то же самое.
— Полгода… уже полгода я подвергаю Макса опасности?
Он кивнул.
— А интернет? Я могу следить за сыном… как он растёт, как становится мужчиной?
Ненастоящий дядя покачал головой.
Я впервые посмотрел на него не как на человека. А как на призрака… или уставшего дьявола, присевшего отдохнуть на скамейку. Я был готов обвинить его во всём — в удалённом желчном пузыре, который вытащили из меня через пятисантиметровый разрез, в дурных снах Макса… я видел в нём источник радиации, который отравляет всё вокруг…
— Кто ты? — спросил я.
Он закрыл глаза.
— Простой чудак, у которого есть для тебя ещё два предсказания.
Я встал. Я не хотел слушать, но знал, что не смогу уйти. Не от него.
— Мост, в будущем твою жену очень расстроит мост.
— Что это значит?
— Это значит смерть, которую не избежать.
— Это…
— Нет, — перебил он, не открывая глаз. — Это не касается твоего сына. И последнее: если хочешь увидеть нечто необычное, постарайся не уснуть сегодня до полуночи.
Я не сомкнул бы глаз даже без его последнего предсказания. Когда выключили свет и соседи — прооперированный и ожидающий операции — захрапели в унисон, я лежал на узкой койке и пялился во что-то чёрное и густое внутри себя. Шрамы болели и чесались, но недостаточно сильно, чтобы отвлечь от мрачных мыслей.
Уснул я только под утро.
Ничего необычного так и не произошло. Или нет? Быть может, бесформенная тьма, липнувшая к моим глазам, проникающая в меня едкими струйками, и была…
Через неделю меня выписали.
Я сидел у кроватки Макса и чувствовал себя бомбой, готовой взорваться в любую секунду. Было около пяти утра. Пять минут назад я перенёс сына в детскую, умудрившись не разбудить ни его, ни Марину. Если бы Макс проснулся, если бы посмотрел на меня — я бы не смог. Не в тот день.
Но Макс спал.
Я поцеловал его волосы, вышел из детской, прикрыл за собой дверь, достал из кошелька заранее подготовленную записку («я не вернусь»), оставил её на полке в коридоре, оделся, обулся и открыл входную дверь.
Я медленно спустился по лестнице. Я выкинул сотовый в мусорку у подъездной лавочки. Я поднял взгляд на окна девятого этажа, и всё расплылось.
Всю дорогу до вокзала я плакал.
Будь ты проклят, говорил я, растирая по щекам слёзы, будь ты проклят, Ненастоящий дядя.
А потом: спасибо тебе.
После этого ничего уже не было, ничего, что имело бы хоть какое-то подобие смысла.
Молния его предсказания расщепила меня, распёрла изнутри. И я остался стоять на месте — мёртвый, пустой. А люди с бензопилами не спешили.
Сейчас мне восемьдесят два (кажется, я уже говорил). Я не видел Макса сорок девять лет.
Я ушёл. Я старел в другом месте. Мёртвое бессмысленное дерево. Мёртвый несчастный человек с горсткой воспоминаний.
Я хотел бы оставить лишь прошлое, в котором есть моя семья, прошлое, в котором нет Ненастоящего дяди, но не мог. Я копался в наших встречах и разговорах, как бродяга в мусорном контейнере. Собирал объедки и складывал их в пакеты.
Отдельный пакет предназначался для его пророчеств. Я даже провёл сортировку.
Первый разговор у пушек в крепости. Одно предсказание-развлечение: парк, дерево после удара молнии («Парень получит массу впечатлений»). Одно предсказание-неизбежность: больница, вырезанный желчный пузырь («Июль следующего года запомнится вам в иных тонах»). Одно предсказание-выбор: купленная в ларьке карта цитадели, новая встреча с Ненастоящим дядей («Это зависит»). Три предсказания по цене одной беседы.