Он обводит взглядом комнатку, видит оранжевый стул в дальнем углу, обходит край кровати и берет его в руки. Чудной он какой-то, этот стул: неказистый и казенный на вид. За тыквенным стулом раскинулись тыквенные занавески, а ниже – подоконник, заваленный квадратами и прямоугольниками. Книги? Фото? Поздравительные открытки? Он подносит стул к кровати и усаживается. Тянется к какому-то предмету мебели, стоящему возле кровати. Небольшой комод? Обычно в спальне такой не ставят. Он берет что-то с комода. Чашка и ложка. Вылавливает что-то из чашки и протягивает ей. Не берет. Бросает ложку в чашку и ставит на место.
Он вновь смотрит на женщину. Что-то такое лежит у нее на постели. Бусины почти такие же зеленые, как и ее глаза. Бусы? Его подарок? Рядом с бусами – книга. Он вынимает что-то из нее. Закладку? Кладет то, что вынул, на комод. Что же не так с этим чертовым комодом? Позади него какие-то другие фигуры. Вплотную к стене. Что-то светящееся. Что это все такое? Какая-то электроника. Взгляд его возвращается к постели. Мужчина поднимает книгу и смотрит на нее. Отпечатанные слова. Что же здесь написано? Слишком мелко – не разобрать. Да и света в комнате очень мало.
Он встает с книгой в руках и несет ее через комнату к окну. Держа книгу в одной руке, другой берется за шнур драпировки. Занавески расходятся, и он выглядывает наружу. Молодчина! А что снаружи? Где он находится? Смотрит вниз. Комната в нескольких этажах от земли. Не очень высоко. Где? Когда? Снаружи темно, но горят огни. Уличные огни. Огни машин. Учреждения сияют всеми окнами. Неоновая вывеска: «Бесплатная стоянка». Есть на вывеске еще что-то. Часть ее закрыта каким-то низким сооружением перед зданием, похваляющимся этой самой бесплатной стоянкой. Где стоянка дается как льгота? Он в городе. Каком городе? Миннеаполис? Прямо здесь, в Сент-Поле? К нынешнему времени убийца может быть где угодно. В городе, за пределами штата. Местность, которую он видит, ему незнакома. Никаких четких ориентиров. Взгляд его поднимается и уходит вправо от вывески. Две колонны. Небоскребы? Нет. Слишком узкие. Памятники?
Он отворачивается от окна, подносит книгу ближе к глазам. Все равно большую часть текста не разобрать – очень мелкий шрифт. Название книги или главы, напечатанное наверху страницы, вполне различимо. «Числа». Что это за книга? Справочник какой-нибудь?
Закрыв книгу и положив ее на комод, он идет к женщине. Кладет книгу на комод. Возвращается к окну. Смотрит на улицу. Разворачивается, опять подходит к кровати. Смотрит на свою подружку. Она что-то говорит. Умолкает. Наверное, слушает его болтовню. Ее губы снова пришли в движение. Что-то происходит. Он смотрит на комод. Берет что-то. Это коробочка. Затем кладет ее обратно. Что-то ищет. Ощупывает одежду. Вынимает что-то белое – должно быть, платок или галстук. Она берет его.
Смотрит через всю комнату на стену, противоположную окну. Закрытая дверь. Может, кто-то постучал. Снова переводит взгляд на бледный овал в окружении белокурых волос. Теперь смотрит поверх нее. Стена позади кровати. На ней что, зеркало? Боже, прошу тебя, пусть над кроватью будет зеркало. Часы. Так, сколько сейчас времени, любовничек? Цифры невозможно разобрать. Должно быть, римские. Все эти «I», «V» и «X» сливаются вместе. Положение стрелок. Восемь часов? Нет. Девять. Он что-то еще читает на стене. Крупные слова, написанные на белой дощечке. «Сегодня суббота».
Бернадетт стало трудно дышать, она непроизвольно разжала руку. Видение исчезло. Открыв глаза, она подняла руку и посмотрела на часы. Девять часов. Девять часов в субботу. Пользуясь пакетиком как защитой, она подобрала кольцо со скамьи, сунула завернутую в пакет драгоценность в карман, вскочила с места, прошла по ряду, срезая путь, и выскочила из церкви. Затем сбежала по ступенькам церкви и помчалась по улице, натягивая на ходу перчатки.
Видение происходило в реальном времени. Если заскочить в машину и проехаться по городу, то, может, ей и повезет. Она увидит эти башни где-нибудь в двух слившихся воедино городах. Она остановилась на перекрестке и в ту же секунду поняла, насколько опустошенной себя чувствует. На этот раз пришлось круто. Бернадетт оперлась рукой о фонарный столб. Внутри у нее вздымались чувства убийцы – причудливое сочетание удовлетворения, разбавленного чем-то еще. Страхом? Нет. Страх – это слишком сильно. Беспокойством. Он обеспокоен, хотя и совсем немного. Преобладает чувство удовлетворения, и это самодовольное ощущение, полученное от убийцы, вызвало у нее тошноту. Нетерпеливо дожидаясь зеленого светофора, она сумела успокоиться, отдышалась. Перед ней по ночной улице неслись легковушки и грузовики. Вновь уловила она запах жареного мяса. Взглянула через улицу на ресторан, откуда исходил этот аромат. «Вагон-ресторан „Микки“» – гласила неоновая надпись, установленная на крыше вагончика. А над ней тоже неоном: «Бесплатная стоянка». По спине Бернадетт прошелся холодок – а вместе с ним и постижение. Убийца видел не пару памятников, когда смотрел в окно. Она оглянулась через плечо на здание, в котором сама только что была. А вот и они, высятся по обе стороны церкви – колокольни-близняшки.
Глава 10
Загорелся зеленый, и Бернадетт бегом бросилась через улицу к вагону-ресторану «Микки». Обернувшись, она остановилась на углу, стоя спиной к ресторану. Где, черт побери, она плутает? Спокойно, спокойно, соображай. «Микки» – на Седьмой улице, у улицы Святого Петра. Из какого же здания он смотрел на ресторанную вывеску? Из какого окна? Был он в нескольких этажах над землей. Она посмотрела направо и на противоположной стороне увидела Детский музей Миннесоты. Нет. С этой точки он смотрел бы на вывеску «Бесплатная стоянка» сбоку.
Наискосок от ресторана располагался Центр службы по делам несовершеннолетних округа Рамси. В здании окружной конторы, наверное, полно неказистой казенной мебели. Оранжевая обивка как раз подходит. «А не молод ли убийца?» – подумала Бернадетт. Руки у него были крупные, так что если он подросток, то должен быть очень крупнотелым. Бернадетт молилась, чтобы это не был пацан. И в то же время приходилось признать, что это заманчивая версия. Арчер насолил многим ребятишкам, один из них вполне мог пойти по его следу, а после – по той или иной причине – оказаться в центре несовершеннолетних. Впрочем, не все из ею увиденного вяжется с такой тревожной версией. Что делает женщина, прикованная к постели, в детском приемнике? Или женщина – это девочка-подросток? Воспитатели центра не позволили бы мужчине находиться наедине с девочкой в ее спальне, если только, конечно, это не делается как-то шито-крыто. Тогда что за справочник? Или это учебник по математике? Бернадетт решила проверить, что видно из центра несовершеннолетних.
Рванув наискосок через перекресток, она едва не попала под колеса легковушки. Водитель надавил на сигнал. А она стояла на углу и смотрела на вагон-ресторан, потом повернулась кругом, и ее взгляд остановился на окнах, светлыми точками обозначавших детский приемник. Ракурс не тот: он смотрел на вывеску хоть и сверху, зато прямо перед собой.
Одноэтажные домики на Седьмой в западной части города (прямо через дорогу от вагона-ресторана) слишком низки. А что за ними, на улице Святого Петра? Движение машин снова усилилось. Дождавшись зеленого сигнала светофора, Бернадетт еще раз перешла улицу и побежала по тротуару по улице Святого Петра – мимо банкомата, пустой витрины магазина, ресторана с тайской кухней и наземной автостоянки.