— Дурак! Сломанный телефон. Пошуткуй у меня!
— Не до шуток, товарищ подполковник.
— Что так?
— Отлучался по случаю поиска медикаментов, но пришлось скорую помощь вызывать.
— Кому?
— Девчонкам плохо стало. Полегли дочки этого Лировиса, а жена вовсе грохнулась и Богу душу чуть не отдала.
— Чего вы там творите? Где Грохота?
— Исполняет свой долг. Паркет вскрывает уже в третьей комнате.
— Результаты?
— Пусто.
— Сербицкий головы со всех сорвёт, если ничего не обнаружите. Звонил уже дважды из обкома.
— Похвастать можем семейным серебром — ложки, ножи да вилки старинной работы. Ещё бабкина бижутерия с камешками, оставленная внучкам.
— А баба? Как её?
— Жена?
— Ну да. Она же, говорили, без золота не обходится.
— Всё, что на ней — снял Грохота, а в трюмо — ерунда. Да что там!.. На наших у некоторых больше…
— Поговори у меня! Управляющий главком!.. Квартиру-то на какие шиши обстраивал?
— Жена твердит, что квартиру ещё при Боронине от государства получили.
— Оформили, а не получили, тупица!
— Точно так, товарищ подполковник. Только у них на всё документы имеются. Грохота азарт утратил, икру мечет…
— А кто генералу подсунул кандидатуру этого еврея на раскрутку?
— Куда?
— На разработку, балбес! Генерал уже и Первому доложил, и операции ход дал. Ты думаешь, «Снежный ком» — это чья инициатива?
— Грохоте материалы из ОБХСС представили на выбор. Он для начала остановился на этом главке.
— Для начала? Вот я для начала со всех вас три шкуры сдеру, если ничего не найдёте.
— Работаем, товарищ подполковник.
Подполковник Чуйков метил в начальники штаба управления и лелеял мечту о повышении в должности. Надежды, не успев осуществиться, рушились на глазах, поэтому он уже не просто волновался — его била лёгкая дрожь. Не помешал бы стакан водки, но каждую минуту на телефоне мог объявиться генерал. Разыскав по связи начальника управления ОБХСС, Чуйков вцепился в него:
— Петрович, ты мне докладывал при планировании операции, что у вас ещё в запасе кореец какой-то был. Ты представлял его центральным фигурантом… Что там он заявил о взятках?
— Нет корейца.
— Как нет? Грохота же планировал его на обыск к Лировису взять?
— Не явился.
— Так вы его не арестовали, раздолбаи?!
— Товарищ подполковник!..
— Чую, кондрашка меня достанет, если добром ваша затея не кончится.
— Наша затея?
— А кто генералу дифирамбы пел?
— Это были оперативные соображения.
— Ах, соображения, товарищ Овечкин!..
— Обычные, рабочие наработки… нуждающиеся в оттачивании…
— Вот, значит, как… А когда на закрытом совещании Сербицкий официально обозначил операцию «Снежным комом», что же вы об этом молчали?
— А вы, товарищ подполковник?
Чуйков бросил трубку.
Сидеть или метаться по кабинету без толку. Он снова набрал капитана Водянкина:
— Обрадуешь чем-нибудь?
— К сожалению…
— Где майор Маскитин? Он же работал с тем корейцем?
— Выехал в район на поиски.
— На связь не выходил?
— Рано.
— Ну, держитесь, бараньи головы! — заскрежетал Чуйков зубами. — Шуму будет! Лировис — большой человек в области. Смотрите, в сводку это не ляпните!
— Грохоту пригласить к аппарату?
— Грохота меня больше не интересует. Ему другую работу искать придётся. Ты мне про Наума лучше расскажи.
— Спит. Порывался звонить в Москву своему начальству, потом выпил весь коньяк и спит мертвецким сном.
Чёрная женщина в чёрной вуали
— Элеонора Емельяновна, — выйдя из зала в приёмную Первого, Ковшов нервно заходил из угла в угол, — наберите Генерального прокурора!
— Спросить Галицкого? — понимающе стрельнула глазами секретарша. — Я поищу его через приёмную.
— Конечно, — хмуро уставился в пол Данила.
— Что за пожар? Бюро вроде в самом разгаре…
— В разгаре. Пожар и есть.
— С огнём сражаются бойцы, а раны им лечат верные женщины, — нежный голосок донёсся из открытой двери кабинета помощника Первого.
— Кто там? — вскинулся Ковшов на секретаршу. — Сменили Бориса Петровича? Ну дела…
Элеонора укоризненно покачала головой и, интригуя, покосилась на дверь:
— Гостья у нас, товарищ прокурор, а вы не знаете.
— Кто?
— Заходите, старший советник юстиции, я не кусаюсь. — Приятный голосок остужал его взъерошенную душу. — Весь в дыму, огне, кровоточащих ранах… И конечно, незаслуженных.