Но вот с вершины бархана дромадеры свалились в яму и зарылись в песок так глубоко, что даже ужасная боль от ударов нагайками не могла их поднять. Теперь они вцепились друг в друга зубами, дико вращая огромными глазищами.
Первым сдался тот, который был под Арсеналом, он завалился на бок, отбросил башку на всю длину изъеденной противником шеи, закатил глаза и захрипел. Арсенал оказался под ним, придавленный грузным туловищем и задней ногой. Горбун, управляемый безжалостным Хоббио, добрался до шеи врага и вгрызся в неё острыми могучими зубами; мгновение — и фонтан чёрно-бурой крови вырвался со свистом в небо.
Застонал и Арсенал, не в силах столкнуть с себя умиравшее животное, в агонии копытом сдавившее ему грудь и перекрывшее дыхание. Ему грозила смерть от удушья. Не в силах что-либо произнести, умоляя, он выкатил глаза на Хоббио. В его горле булькало, рот не закрывался, живительный воздух перестал проникать в лёгкие.
Промедли Хоббио мгновение, и его соперник ушёл бы в иной мир, навсегда перестав доставлять беспокойство, но дикий вопль раздался за спиной. Это Ника почуяла неладное. Хоббио бросился к врагу, сбросил копыто и рывком высвободил тело Арсенала. Не двигаясь более, он долго дожидался, пока толстяк откроет мутные глаза.
— Слышишь меня, боров? — прошипел Хоббио, нагнувшись над ним. — Не крутись возле Ники! Не целься на неё и её денежки! И на Парацельза не надейся, пока я жив!
К верблюдам и всадникам, пересыпанным песком, отчаянно вопя, бежали люди. Ника бросилась к Хоббио. Но тот, словно не замечая её, поднялся без посторонней помощи; безумная улыбка блуждала по его тонким губам. Он по-хозяйски обтёр верблюжью кровь с рук белой рубашкой Арсенала и, не оборачиваясь, бросил подбежавшей девушке через плечо:
— Жирного спасай, горбун его покалечил.
Ночь сюрпризов
— Папочка! — В комнату Ковшова протиснулась детская курносая головка, и звонкий голосок Танюшки оповестил: — Это к нам дядечка Петечка притопал. Принимай, пожалуйста, гостя.
— Веди сюда, дочка, этого никудышного Петечку, я ему устрою заслуженную баню! — Данила оторвался от стола, заваленного бумагами.
— Не наказывай его, папочка! — залепетала девочка, опустив реснички; она остановилась в растерянности, держала за руку полковника Квашнина. — Дядечка Петечка нам мешок подарков принёс.
— Этот коварный подхалим не может без подлизства, — грозно поднялся над столом Данила, которому было отчего расстраиваться: он только что пережил непростую встречу с внезапно возвратившейся с курорта женой, с трепетом ожидал теперь появления Дынина и Соломина, но дружки запаздывали, а вот Квашнин тут как тут, этот точен, хоть сверяй по нему часы, а ведь Илья уверял, что дружок в запое.
— Иди, дочка, к маме, — поцеловал Данила девочку. — Устали вы в дороге, пора отдыхать, а мы с Петечкой чаёк попьём.
— Ты не будешь ставить его в угол? — заглядывала отцу в глаза сердобольная заступница; дядечка Петечка был её закадычным дружком, и по этому поводу Ковшов иронизировал: «Умеет старый хрыч подбирать ключик к малым детям вместо молодых тёть».
— Упрятал, злодей, дитё, не дал послушать её рассказов о синем море, — заискивающе произнёс Квашнин, как только Данила, возвратившись, отвернулся к окну.
— Перегар валит, как ни крутись, старый лис! — ругнулся Ковшов.
— А что это Очаровашка прискакала? — Квашнин пытался «замести следы». — Вроде не обещала так рано? Случилось что?
— Говорить с тобой не хочу, мент несчастный, — не теплел Данила. — Смерть бойца — не повод напиваться до смерти и на работу не являться. Просить будешь, чтобы я за тебя генерала Сербицкого умолял?
— Виноват в смерти опера, вот и принял, но генерала просить за себя не собираюсь. — Квашнин заметно обиделся. — Лучше спроси меня: кого я тебе доставил?
— Да что тебя спрашивать, пьянь несчастная? У тебя ноги до колен в воде. Где Дынин?
— Я за ним приглядывать не приставлен, — огрызнулся Квашнин, снимая мокрые полуботинки. — Илья выполняет твои поручения. У меня своё дело. Кстати, Илья нам не понадобится.
— Это как?
— А так!
— Дынин звонил мне и высказал доводы, что убийства Фугасова и Шипучкина совершены одним лицом. — Не сдерживаясь, Ковшов нервно заходил по комнате. — А смерть банковского служащего вовсе не самоубийство. Но это только начало, слушай далее…
— Это уже не так важно, — перебил его приятель. — Я только что задержал преступника, имеющего прямое отношение к убийству Фугаса и моего Серёженьки…