К трону Клеионы вела другая мозаика, сложенная в виде цветных замысловатых пейзажей. Объемные золотые колонны подымались к позолоченному потолку, а стены декорированы гобеленами и картинами. В конце огромной комнаты возвышался золотой трон, к которому вели десяток ступеней.
Богиня стояла перед троном, наблюдая, как они медленно подходили к ней. Ее платье казалось сотканным из миллиона сверкающих золотых нитей. Белые волосы были настолько красивые, блестящие, что уже от созерцания одного их вида веяло величием, совершенством, очарованием, магией и, как бы в довершении этой неземной красоты, они были украшены россыпью из алмазов и сапфиров в виде обруча; пристально рассматривая Клеиону, Бекка затушевалась, свои волосы показались ей мутными, как грязная вода, по сравнению с этой роскошной богиней. На одном подлокотнике трона сидел ястреб.
Сердце Бэкки стучало так быстро, что она замедлила шаг. Груз обязанностей тяжелой ношей лежал на ее плечах.
— Эй! — позвал Мэддокс, беря руку девушки в свою. — Ты сможешь.
— Надеюсь, ты прав.
— Я верю в тебя. — он сжал ее руку. — Ты когда — то сказала мне тоже самое. И это помогло больше, чем ты могла представить.
Она встретилась с ним взглядом и одарила слабой улыбкой.
— Спасибо.
— Так — так. — сказала Клеиона, взирая на них с высоты золотого возвышения. — Посмотрите, кто пришел. Часть меня даже и не думала, что мы снова встретимся, Барнабас.
— Поверь мне, я бы предпочел то же самое. — натянуто ответил он.
— Значит, молодые призвали тебя к логике и разуму.
— Я бы не назвал это разумом.
Придя в себя и немного устав от постоянной борьбы с собой, с охватившими ее сомнениями и тревогами, Бэкка все же решилась заговорить.
— Простите, — слабо вставила она, — но мне необходимо…
Клеиона подняла руку, призывая Бэкку замолчать, ее внимание полностью было поглощено Барнабасом.
— Шестнадцать лет. Прошло уже шестнадцать лет, а ты ненавидишь меня также, как и тогда.
— И даже больше.
— Знаю, ты считаешь, я убила Еву. Но я этого не делала. Понимаю твое желание отомстить, но оно направлено не к тому человеку. Твою ненависть ко мне лучше применить в другом направлении.
Челюсть Барнабаса напряглась так сильно, что, казалось, ему больно.
— Ты, Валория и все остальные — все сговорились против нее. Она рассказала мне, чего бояласьи какой страх пережила.
— Тебя не было в тот ужасный день. Ты не видел всего, что произошло.
— Нет, не видел. Но зато сейчас я вижу двух богинь, усевшихся на трон в больших дворцах, пока простые смертные преклоняют перед ними колени и боготворят их имена. Я вижу, что вы украли у Евы те вещи, которые должны были вместе с ней охранять, а теперь они впечатаны в ваши ладони. Это и есть доказательство вашей вины.
— И все же ты сегодня пришел ко мне просить помощи, чтобы уничтожить мою сестру.
— Я знаю, ты тоже ненавидишь ее.
— Ошибаешься, я не питаю к ней ненависти. — она нахмурилась и посмотрела на ястреба. — Она беспринципная и вызывающая. И не видит ценности смертной жизни. Сестра всегда была такой. Но в глубине души ее сердце не такое черное, как вы считаете.
Барнабас закашлялся.
— Должно быть, где — то очень глубоко. Слишком глубоко, чтобы простой смертный вроде меня смог увидеть эти ничтожные проблески.
— Я могу попросить ее прийти на открытые переговоры со мной и тобой, чтобы мы обсудили любые обиды, которые ты питаешь к нам. Мы договорились оставаться в своих королевствах и не пересекать территорию друг друга, но ввиду ее одержимости Мэддоксом, кажется, правила изменились.
— О да, правила действительно изменились.
Богиня замолчала и на ее лице появилась печальная улыбка.
— В твоих глазах, Барнабас, столько ненависти. Ты никогда не смотрел на Лиану с такой яростью.
— Лиана — это ложь.
— Нет, не ложь. Лиана и я — одинаковы. — она вздернула подбородок. — Можете продолжать называть меня Лианой, если хотите.
— Я думаю, вы предпочитаете титул «Ваша Златость», не так ли? Как интересно, что ты выбрала прозвище, которым я назвал тебя, учитывая, что оно не несет ни доли уважения.
— А я нашла его интересным. Теперь мало вещей кажутся мне интересными. — она заколебалась. — Я хочу, чтобы вы называли меня Лианой.
— Нет, думаю, я не стану. Лиана для меня мертва, также как и Ева. И молюсь, чтобы время, проведенное здесь с тобой, стало последней нашей встречей.