Бэкка и Адам следовали за ними по бальной зале, в противоположном направлении от выхода к арке, ведущей в маленькую нишу. Бэкка прижалась спиной к стене у входа в арку и показала Адаму, чтобы он стал также; так они были незаметны, но могли слышать каждое слово. В двадцати шагах от них бушевало веселье маскарада.
Тень перенеслась отдохнуть за ближайший пустой столик, его владельцы увлеченно танцевали. Она смотрела на черное пятно, пока напрягла слух, чтобы услышать что-нибудь через громкую музыку и непрерывный гул разговоров.
— Ты сегодня денег не жалел. — сказала Джеки. — Шампанское чудесно.
— Помнишь свой первый бокал? — отозвался Маркус.
— Как я могу забыть? Не каждая девушка пробует шампанское впервые сидя в тени Эйфелевой башни с кем — то…вроде тебя.
— Очень рад, что ты пришла сегодня. Я не был уверен, что ты придешь.
— Я тоже не была уверена, но рада, что пришла.
Бэкка и Адам обменялись недоуменными взглядами. Увидев сцену с шампанским, Бэкка ожидала, что тетка будет флиртовать, но этот разговор звучал более дружелюбно. Больше чем обычный флирт. Этих двоих связывала история в прошлом. Нечто большее, чем просто двое людей, познакомившихся в одном обществе.
— Честно, Маркус? — продолжала Джеки, — Я удивлена твоим терпением все эти годы.
— Ты о книге? Или о тебе?
— О нас обеих. Я знаю, каким взбешенным ты, должно быть, был, когда потерял ее почти в тот момент, что и получил.
— Я поступил несколько глупо. Теперь я это знаю и прошу прощения. Зная, насколько ты ненавидишь меня… я считал свои шансы немногочисленными.
— Ненависть — это то, что проходит со временем. Хочешь ты этого или нет — сердце не может постоянно сражаться.
— А я всегда верил в противоположное. — сразу ответил Маркус. Бэкка практически ощущала нерешительность, повисшую между ними, пока Маркус не заговорил снова. — Любовь моя, скажу тебе снова: я не убивал твою семью. Это был не я.
«Любовь моя?» Бэкка была уверена, что она неправильно расслышала. Почему он говорит что-то столь личное Джеки? Ее тетка резко вздохнула.
— Я в это верила, будучи почти ребенком, да. Но время научило меня, что не все является таким, как кажется. Мои родители погибли в автокатастрофе, простой и обыкновенной, но настолько трагичной для нас, и поэтому бессмысленной. Я была в ярости из-за ее обыденности и поэтому когда появилась эта мысль, мне проще было винить тебя. Извини меня за это. И бабушка… Теперь я знаю, что она сама решила уйти из жизни.
Бэкка видела, как напрягся Адам. Она потянулась, чтобы взять его за руку. Другое самоубийство в приближенном к Маркусу кругу, да и подозрительная авария. Может быть, это совпадение. Но Бэкка не очень верила в подобные совпадения — особенно те, в которые был вовлечен Маркус.
Как бы там ни было, сейчас Бэкка не могла сконцентрироваться. Два слова «любовь моя» отдавали эхом в ее голове снова и снова.
«Боже мой!» — подумала она. Они были влюбленной парой, когда Джеки состояла в обществе. Когда была не намного старше самой Бэкки. Значит ли это то, что она думает? Или придает слишком большой смысл? На нее нахлынула волна тошноты от мысли о тете — подростке, влюбленной в Маркуса, древнего бессмертного, который встречал смерть, как рассвет в офисе. Она не могла дышать.
Бэкка должна была найти способ сконцентрироваться, удержать ум от раздумий об этой связи. Девушка прикрыла глаза и равномерно подышала.
«Ладно. Может, это и к лучшему, что Маркус до сих пор испытывает что-то к Джеки.» — подумала она. Может, на это надеялась и сама Джеки, на это у нее тоже была причина. Возможно, любовь к ней — единственное, что удерживало его от того, чтобы силой ворваться в квартиру Ангуса и убить всех, стоящих на пути к Кодексу.
— Маркус, мне нужно кое в чем признаться. — сказала Джеки. Бэкки отмахнула прочь все отвлекающие мысли и замерла, прислушиваясь. — Я пришла сегодня сюда, чтобы попросить тебя кое о чем. О личной услуге.
— Что это?
— Золотой кинжал. — ответила Джеки и сердце Бэкки подпрыгнуло. Джеки продолжила, прежде чем Маркус сказал хоть одно слово. — Я знаю, что много прошу, но хочу увидеть его снова. Я просто хочу больше о нем узнать. Уверена, ты уже знаешь, что я вхожу в одну организацию, которая имеет особый интерес к подобным вещам.
— Ты полагаешь, я все это время следил за тобой? — вопрос Маркуса казался вполне невинным, он не впал в ярость от упоминания кинжала, как Бэкка предполагала. Но тон его голоса определенно изменился, в нем появилась новая нота, которой не было до сих пор.
— Полагаю.
— Что ж, это верно. К слову. сказать, что я не одобряю твой выбор — это еще мягко сказать. Эти воры, с которыми ты решила сотрудничать…ты стала частью опасных дел.
— А ты снова слишком меня опекаешь, впрочем, как всегда.
— Я никогда не хотел, чтобы ты пострадала. Не хочу и сейчас.
— Знаю.
— Джеки, о чем ты меня просишь? Что ты хочешь сделать? Сфотографировать кинжал? Добавить его в базу данных, к которой твоя банда воров имеет доступ?
— Это не просто воры, Маркус. Это люди, которые желают знать, что лежит за пределами этого мира. И возможности магии для каждого из нас. Это важная работа, которая может привести к лучшим способам защитить наш мир. Кстати это то, о чем ты говоришь, когда пытаешься создавать твое общество.
— Да, конечно. С этой стороны такая работа, по крайней мере как это звучит из твоих уст, является очень полезной.
«Сомнение.» — вот что Бэкка слышала в словах Маркуса. И если это расслышала девушка, значит, Джеки тоже должна была понять.
— Я пойму, если ты не захочешь им поделиться. Я знаю, как кинжал важен для общества.
— Знаешь? Если бы ты действительно понимала его значимость, ты бы не просила меня о подобном. Особенно тогда, когда мы столько лет не виделись.
— Забудь, что я упоминала об этом. — ответила Джеки слегка нервно.
— Я не знаю, возможно ли, Джеки. Это что, какая — то игра для тебя? Приходишь сюда, пытаешься убедить, что осознала ошибочность своих убеждений, что все забыто? Я хотел доверять тебе. Я доверял. Но вижу, что между нами ничего не изменилось. И ты, кроме как усовершенствованной способности лгать, не изменилась совсем.
Сердце Бэкки бухнуло вниз. Ее тетя двигалась слишком быстро и у девушка сложилось впечатление, что она не могла исправить положение.
— В самом деле, Маркус? Ты хотел мне доверять!? — теперь в голосе Джеки слышались новые ноты, голос стал таким холодным, что даже у Бэкки по телу пробежала дрожь.
— Да, хотел. — последовал ответ. — Я знал, что в конце концов ты принесешь мне книгу по своей воле и никак иначе. Я не терпеливый человек, но когда речь идет о тебе, кажется во мне терпение всего мира.
— Уж я вижу. Смешно, так как если бы это было правдой, ты никогда бы не начал снова вмешиваться в мысли Джулии.
— О чем ты говоришь?
— Я знаю, ты призывал ее через метки, чтобы контролировать.
— Я ничего подобного не делал. — отрезал Маркус и у Бэкки сложилось впечатление, что он искренне оскорблен. — Ее метки всегда были слабыми, с самого начала. Я позволял ей оставаться среди нас только потому, что она — твоя сестра, и Кэндалл к тому же. С другой стороны, твои метки исчезли полностью. Я столько раз пытался позвать тебя через них, и у меня никогда не получалось. Я всегда удивлялся почему.
— Думаю, они не так хороши, как ты всегда думал. — сказала Джеки, но ее голос стал тише и приглушенней, из него исчезли холодные ноты.
— Нет, причина этому — твоя беременность. — холодно произнес Маркус. — Не так ли?
Джеки молчала. В воздухе повисло обвинение, а Бэкка пыталась осознать слова Маркуса. Джеки была беременна? Насколько Бэкка знала, это далеко от истины.
— Видишь? Ты не пытаешься отрицать, потому что знаешь, это бесполезно. — Маркус говорил медленно спокойным и ровным голосом. — Я знаю, Бэкка — моя дочь.
Девушка вжалась в стену, чтобы не упасть, так как ноги отказывались ее держать.