Довольный своим выбором, Лазарь вошёл во дворец. Ни один слуга не поспешил ему навстречу. По сути, было чересчур тихо. Он взял два кинжала и открыл сознание, чтобы понять ситуацию.
Ментальная болтовня солдат, которые с ним вернулись. Они обсуждали Камео, и что она значит для их короля. Остальные же… спали? Иначе нельзя объяснить танцующего в пачке слона, говорящую машину и рогатого робота.
Он завернул за угол и вошёл в коридор, где на полу и на мебели лежали охранники и слуги.
Наконец, ответ от амазонок, которых он пленил. Мешочки с ядом были приманкой. Их кровь уже была ядом для других.
Его обманули, заставив поверить в одну их уловку, в то время как они подготовили другую. И он сделал то, что они и хотели.
А прямо сейчас Лазарь почувствовал присутствие чужого. Кого он предостерег.
— Рэтбоун, — крикнул он, проходя через арочные двери, которые вели в тронный зал.
Темноволосый мужчина лениво развалился на троне, закинув ногу на ногу. Только в одном выражалось его нетерпение… он постукивал пальцами по рукояти кресла.
— Только поглядите, — произнёс Рэтбоун, — жив и здоров. И почти без рубашки. Решил растопить все девичьи сердца, да?
— Что ты здесь делаешь? — потребовал Лазарь.
— Защищаю твоих людей в твое отсутствие. Всегда, пожалуйста. — Князь Преисподней указал на стену. — Смотри.
Повернувшись, воин увидел подвешенных в воздухе амазонок.
— Они сбежали и пытались устроить переворот. — Рэтбоун горько улыбнулся. — Таков план их королевы касательно тебя. Захват под предлогом свадьбы.
Он крепче сжал кинжалы. «Она думает поработить меня? Она умрёт!»
— Они получат лучшие места в моём Саду Вечного Ужаса уже к концу дня. — Лазарь не собирался благодарить Рэтбоуна. Поблагодарить — значит признать, что ему нужна помощь. Ему она не нужна. Он может навести порядок в своём дворце, без проблем.
Страх амазонок оставил едкий запах в воздухе. Женщины все вместе боролись с захватом Рэтбоуна… безрезультатно.
— Замечательно. Тогда я ухожу. — Рэтбоун встал. — Но боюсь, что должен услышать твоё решение. Война вот-вот разгорится. Первая битва между отцом и сыном уже произошла. Внезапная атака. Один из домов Гадеса разрушен, всех, кто были внутри, пленили или убили.
Проигрыш всегда задевал, но проигрыш в начале войны опустошал. Мотивация войска резко падала.
«Начинать надо так, как планируешь закончить». Слова, когда-то сказанные его матерью. Она рассказывала ему о романтических отношениях, давая единственному ребенку советы, которые ему пригодятся спустя годы.
«Никогда не присоединяйся к проигрывающей стороне. Их потери станут твоими». Слова, сказанные отцом.
Отталкиваясь от них, Люцифер должен получить поддержку Лазаря. Но…
— Ладно, — ответил он. — Я буду на стороне Гадеса.
Ради Камео. «Всего несколько часов прошло, как они расстались, а я тоскую по ней, как по отрезанной конечности. — Но мои временные рамки не изменились. Мне нужен месяц на восстановление дома. И чтобы вернуть свою женщину. Пока он не проведёт с ней ночь, толку от него мало.
— Ты нужен сейчас.
— И что? Война началась, но еще долго не закончится. Оставьте лучших игроков на конец для обеспечения победы.
Мужчина поджал губы, но кивнул.
— Наверное, стоит предупредить. Гера сбежала из Тартара. Греческая богиня свободна.
Каждый мускул в теле напрягся. За пределами Тартара Гера начнет свою игру. «Месть… как же она близка…»
«Не показывать эмоций».
— Бывшая богиня, — произнёс он удивительно спокойным голосом.
— Будешь на нее охотиться? — спросил Рэтбоун.
— Ты же знаешь, я не могу покинуть духовные сферы. — Натянутым голосом произнёс он. «Ублюдок издевается надо мной!»
Рэтбоун наклонил голову.
— Ты — Лазарь, единственный сын Монстра, так?
— Да! — огрызнулся Лазарь.
— Тогда не вижу препятствий.
Улыбнувшись, Рэтбоун исчез.
Люди переживают трагедии каждый день. Они плачут, рыдают, но однажды просыпаются, а их боль мистически испарилась. Камео страдала веками, её боль всегда была при ней. Но сейчас, без Лазаря, ей стало ещё хуже.
Она была дома всего два дня, а уже скучала по нему, как по отрезанной конечности. Камео точно знала это чувство! Однажды ловцы поймали её и отрезали руки и ноги, чтобы она не сбежала.
Полдня она желала забыть Лазаря… и ненавидела себя за это. Она жаловалась на ужас от потери памяти так долго и упустила то, что могла обрести мир без воспоминаний.