«Это Лазарь Жесточайший?»
«Чувак! Разве не его лишили головы?»
Лазарь глубоко вдохнул, запахи здесь были сильнее, чем в духовной сфере. Он опознал запахи спиртного и амброзии, смесь духов для бессмертных, древесину, сталь, из которой построен клуб, и множество других ароматов, которые невозможно определить. Нет, не множество… три выделялись. Роза, бергамот и апельсиновое дерево.
Он застыл, его член увеличился под кожаными штанами.
Их взгляды с Камео встретились, и весь остальной мир исчез. Она стояла там, его одержимость, ответственная за его боль… и удовольствие. Прошло всего несколько дней, но её красота поразила его, будто впервые. Волосы цвета воронова крыла были забраны в высокий хвост. В серебристых глазах затаились печаль и… желание.
Она не сводила глаз с него, а он — с неё. По крайней мере, среди этого хаоса они вместе.
Её мягкие рубиново-красные губы выглядели готовыми к поцелую. «Будь уверена, солнышко, я поцелую их, как только останемся одни. И тогда я получу свою награду».
Его тело охватило желание, и он открыл свой разум для одной неё. Слишком много мыслей могли вывести его из строя. Но её щит был на месте.
Стёр ли Несчастье её память?
Готовый к войне, Лазарь сделал шаг вперёд. Два медведя перевёртыша среагировали на излучаемую им агрессию, встали на его пути и зарычали. Лазарь схватил одного за запястье и дернул, прежде чем его успели ударить, прижав его спину к своей груди, создавая щит. Другой близнец, в итоге, попал в своего же брата.
Когда первый потерял сознания, Лазарь отбросил его и врезал по челюсти брату. Когда и тот упал, Лазарь переступил его, то вновь повернулся к своей женщине.
Посланник отпустил Камео. Без колебаний она бросилась через толпу, мимо группы Гарпий… и остановилась пред ним.
Она его помнит. Лазаря накрыло волной облегчения.
— Ты здесь, живой, — выдохнула она. Камео протянула дрожащую руку, чтобы потрогать кончиками пальцев его подбородок.
Простое касание чуть не лишило его мужества, сейчас ощущения казались более интенсивными, чем в физическом теле. Жар её кожи, несравнимая мягкость, трение, созданное маленькими мозолями на её ладони…
«Никогда не смогу её отпустить».
«Но должен!»
— Ты осязаем в мире смертных… — задыхаясь, она отскочила от него. — Ты накачался электричеством? Ты в прямом смысле наполняешь электричеством каждую клеточку моего тела.
Электричеством?
— Это природный магнетизм, детка. — У него возникло желание закричать: «Прикоснись ко мне снова. Не останавливайся». — Тебя кто-то обидел?
— Нет, это я обижала, пока Посланники не остановили вечеринку.
Она говорила так тихо, что ему пришлось прислушиваться. Кто-то — возможно, не один человек — сказал что-то обидное об её голосе. Ну, и у кого больше не будет яиц?
Он сжал её руку, чуть не вздрогнув от удовольствия. Это так правильно, когда они вместе.
Через секунду она отпрыгнула в сторону. Нахмурившись, Камео потёрла ладонь, будто он ее обжег.
Покалывание причинило ей боль?
Что за…
Ларец Пандоры. Он висел на его шее, прикрытый рубашкой. Как Лазарь мог забыть? Ларец использовал его в качестве проводника?
Вина на мгновение охватила его. Это женщина — его женщина — искала Ларец веками. Он планировал заманить её с его помощью в своё царство, но никогда не отдавать. Слишком большой риск.
Её друзья хотели уничтожить Ларец. Часть Камео тоже будет уничтожена. И что произойдёт, когда — если — Утренняя Звезда выберется? Воспользуется ли кто-то её силой, направит ли эту силу против Камео? Что, если Повелители решат спрятать шкатулку, а Камео под влиянием Несчастья захочет свести счёты со своей жизнью и тех, кого любит?
О, да. Рисков слишком много. Слишком много неизвестного. Лазарь о нем даже не упомянет. Не будет играть на её реакции.
Ему следовало оставить его вместе с зеркалом, и он так бы и поступил, если бы не боялся, что Повелители почувствуют Ларец и откроют.
Он должен ее защитить. Лазарь создал иллюзию. Любой, кто посмотрит в их сторону, увидит мужчину и женщину, обсуждающих что-то. А в действительности он оторвал низ от рубашки Камео.
— Эм, ты что делаешь? — спросила она.
— Я объясню позже.
В любом случае, какая-то часть правды в этом была. Он вытащил кулон в виде яблока из-под рубашки и обернул его полоской материи, а потом спрятал опять, предотвращая контакт с кожей.
— Миленький, — сказала она. — Хотя я и подумать не могла, что ты любитель яблок.
— Почему? Это запретный плод. Первородный грех, — он наклонился и протянул ей руку. Немного колеблясь, она приняла ее. И-и-и она вздохнула с облегчением.