Да… Потеряв голову от желания, она привстала на цыпочки и обняла его. Их губы встретились в бешеном порыве, его язык глубоко проник в её рот, пробуя, покоряя, посылая новые импульсы страсти… поглощая. Его нежность взволновала её. Изысканный шоколад, который она любила, смешанный с огнём страсти, который был ей необходим.
— Не хочу останавливаться на нескольких поцелуях и прикосновениях, — прошептал он. — Мне нужно больше. Намного больше.
Настал момент истины. Если она скажет «нет», он остановится. И, скорее всего, оставит её. Никакого секса даже на одну ночь, никакого будущего. «Рискни, детка».
— Да, — выдохнула она. — Пожалуйста.
Огонь победы вспыхнул в его глазах, когда он повалил её на кровать. Её колени ударились о край кровати, и она упала на мягкий матрас. Камео глубоко запустила свои ногти в его плечи, поэтому у него не осталось другого выбора, кроме как последовать за ней.
Ей никогда не нравилось лежать под тяжелым весом мужчины, слишком уязвимой она себя чувствовала. Но с Лазарем, образцом животной силы и мужественности, она была в безопасности.
— Рубашку. Снимай. Сейчас же, — приказал он.
Обёрнутый кулон коснулся её ключицы, сильнейший импульс энергии пронзил её. Камео затрясло он рева Несчастья.
— Серьёзно. Что это такое? — спросила она. Он сказал, это «артефакт жизни и смерти», но что это значит?
Лазарь побледнел.
— Всё… убрал. Видишь? — Он снял ожерелье и засунул себе в карман. — А теперь снимай рубашку, солнышко. Покажи, по чему я так тосковал. Мне не терпится попробовать.
Избежал ответа. Сменил тему. Опять.
Оставим тему на другой день. В следующий раз она не отстанет.
Сегодня же посвящено совсем другой истории. Посвящено обожанию.
Камео отбросила рубашку в сторону и разорвала застёжку лифчика, освобождая грудь. Прохладный воздух обласкал её грудь, отчего соски моментально затвердели. Лазарь опёрся на колени, давая волю рукам. Он сжал её, пропуская напухшие бутоны сквозь пальцы.
— Лазарь…
— Какое прекрасное лакомство, — похвалил он.
Волны удовольствия накрыли ее, заставив задрожать, и они только усилились, когда он наклонил её голову и всосал ее соски.
— Я не забыл о награде. — Он поцеловал её пупок, заставляя живот напрячься. — Ты порадуешь меня, но сначала сама кончишь. Дважды.
Дважды! Она мечтала о единственном разе, а тут дважды? Да, пожалуйста.
«Я становлюсь жадной».
Камео запустила пальцы в его мягкие волосы и впилась в кожу головы, призывая его или молча приказывая попробовать её еще раз, она сама не была уверена. Ощущения, которые он вызывал в ней… очень сильные, слишком, она подозревала, что сгорит изнутри, если он сейчас уйдет.
Он провел языком от её талии до пояса брюк, воспламеняя ее и посылая дрожь по всему телу. Лазарь посмотрел на неё сквозь изогнутые чёрные ресницы. Его глаза — полуночное небо с миллионами звёзд на бриллиантовой россыпи.
— Я хочу быть с тобой, Камео. В любом случае, меня уже ничто не остановит. Только скажи «да».
Её кости расплавились. «Да! Конечно!» — кричала ее душа. И всё же, она колебалась. Что если он не получит с ней удовольствия? Если Несчастье сотрёт её память прямо перед кульминацией? Если она переспит с ним, а он её бросит? Ведь больше всего на свете она хотела настоящих отношений с ним, а не мимолётной интрижки.
Ей удалось прохрипеть.
— Нет. Никакого секса. Мы можем заняться чем-то ещё. Я хочу чего-то другого.
Он стал её спасательным кругом посреди шторма. Она не могла его отпустить. Не сейчас.
— Почему? — Он расстегнул пуговицу на её брюках. — Всё ещё думаешь, что тебе не понравится?
— Да.
Нет. Возможно. Что если она не предназначена для секса? Пустоцвет. Снежная королева. Все надежды полетят в бездну.
«Ладно, давай разбираться». Скажем, он довел её до кульминации. Чудесно. Прекрасно. А если она не может подарить ему оргазм?
Как только удовольствие угаснет, Несчастье тут же на нее накинется. Камео станет просто холодное сухое тело, за которым так гнался Лазарь. Ему будет отвратительно с ней.
— Прости, — сказала она.
Когда он лизнул её пупок, его пальцы скользнули вниз по ногам Камео до коленей, ускоряя биение пульса. Он прошептал над её влажным телом:
— Не извиняйся, солнышко. Мы хотим одного, а я возьму желаемое. — Его рука скользнула вверх и сжала округлость её попки. — Дай мне знать, если станет невыносимо грустно, хорошо?
Он расстегнул её кожаные брюки и зубами стянул материал. Зубами, которые задели её мокрые трусики…
Её расплавленные кости воспламенились.