— Люблю ощущать тебя. Твердая, горячая сталь.
Новое рычание раздалось в его груди.
— Посмотрите на мою женщину, как она берёт желаемое. Доставляет себе удовольствии. И мне.
Как гордо это прозвучало.
Как опьяняюще.
Они оба были поглощены страстью, и это осознание разрушило те крупицы контроля, которые остались. Напряжение, которое копилось внутри, наконец-то, лопнуло. Она закричала, когда удовлетворение пронзило каждую ее конечность и сосредоточилось в центре. Её тело выгнулось. Волны уменьшились, а она превратилась в тряпичную куклу.
Это было… Она… Чёрт! Это было… Вау.
Как же она жила без этого?
Камео не могла оторвать взгляда от Лазарио, своего великолепного поглотителя страсти. Его черты обострились, зубы сжались в оскале. Уголки её губ приподнялись… продолжали приподниматься дальше, пока она не смогла… ему улыбнуться.
Их взгляды встретились. Через секунду он задрал голову и взревел.
Шивон изучила новую обстановку спальни, которая могла принадлежать и женщине, и мужчине. По-королевски большая кровать была застлана синими простынями и накрыта коричневым одеялом, хотя с одной стороны его украшало кружево молочного цвета. На стенах висело разное оружие, какое-то старинное, какое-то современное. Оружия в комнате было значительно больше различных туалетных принадлежностей.
Шивон предположила, что это личная комната Камео.
Лазарь оставил её тут и исчез, без понятия, что по его следу идут две амазонки. Молва о последних действиях короля Гримма и Фантики разошлась по всем племенам и королевствам, среди живых и мёртвых. Он превратил амазонок в камень и теперь носил клеймо смерти. Опять.
Скоро он узнает о предполагаемом ударе. И лучше ему уничтожить своих врагов до этого. Если амазонки убьют его до того, как он свяжет себя с Камео, Шивон проведёт в заключении дополнительных сто лет. Потому что она решила помочь этой парочке и показала Камео два варианта будущего. Теперь нет пути отступления.
Главное условие проклятия — сводить пары вместе. Если она терпела неудачу, то приходилось расплачиваться.
Отчаяние кричало у неё в голове. Как ещё она могла помочь Камео?
Использовать свои видения, чтобы кто-то отремонтировал комнату Камео, сделал ее более романтичной? Никто не любит романтику сильнее Шивон. Возможно, у нее получиться уговорить кого-то переделать здесь все на свой вкус. В комнате обязательно нужно поставить бархатный диван… фиолетовый! Комоды и разная мебель были бы из чёрного дерева. Люстра сверкала бы миллионами бриллиантов. Кровать с балдахином в готическом стиле стояла бы в центре, вместо того ужаса, что стоит сейчас. А шкафы ломились бы от платьев лучших дизайнеров мира.
И её любимые вещички стояли бы на комоде. Песочные часы, удерживаемые отрезанной рукой сестрицы. Шкатулка со всевозможными ядами и сверкающими диадемами.
Внезапно дверь открылась, и у нее перехватило дыхание. Посетитель!
Черноволосый голубоглазый воин ворвался внутрь, и, о небеса, несмотря на впалые щёки и недельную небритость, он был прекрасен. Даже невзирая на порванную и заляпанную капельками крови одежду.
— Камео, — позвал он. И добавил невнятно: — Я пришёл за твоими извинениями.
Картинки из будущего этого воина замелькали перед глазами, многое говоря о посетителе. Это был Уильям Тёмный, хотя друзья прозвали его Растопителем Трусиков. Его победы стали легендами. Он укладывал в постель королев и богинь, убивал королей и богов.
Он был приёмным сыном Гадеса…
Она фыркнула от негодования. Гадес усыновил ребенка? Когда? Зачем?
Шивон искала в череде видений информацию о матери — приятная блондинка, которую Уильям видит впервые — нет, непонятно когда. Дни, месяцы, года размылись в её сознании.
Тысячи новых изображений промелькнули в её сознании, и она сжалась. Всё возможные пути вели этого мужчину к одному. К смерти.
Как и она, он нёс тяжелое бремя проклятия. Но, в отличие от неё, у него была зашифрованная книга. Код мог его освободить. У него была надежда.
«Если я спасу его от верной смерти и помогу влюбиться, быть может, срежу себе ещё пару сотен лет заточения». И тогда… тогда она, благословенная, обретёт свободу.
Перспектива мучала её.
Помочь любимому сыну Гадеса? Никогда!
Но свобода… Свобода нужна ей намного, намного больше!
Замечательно! Она поможет ему. Но как? Перед уходом Лазаря, он окружил её непроницаемой иллюзией. Уильям не сможет увидеть её… или уже смог?