Виола вырвалась из его объятий, встала на ноги и повернулась к нему спиной, что обычно никогда не делала. «Не доверяй никому, кроме себя». Ну и Зефирка. Но этот мужчина не навредит ей, она знала это всем своим существом.
Кроме того, Зефирок стоял на страже у её ног, предупреждающе скаля клыки.
— Богиня, ты знаешь, кто я? — мягко спросил он.
— Я…
Нарциссизм стирал её память, как Несчастье удалял воспоминания Камео. Только он стирал память не о радостных событиях, нет, он убирал те моменты, когда богиня шла на какие-то самопожертвования. Охранял её гордость, если можно так сказать. Условие, которое ей когда-то нравилось. «Я замечательная. Зачем сопротивляться?»
Рано или поздно гордыня приводит к краху.
Однажды Нарциссизм понял, что счастье Виолы его ослабляет. Теперь он становился сильнее тогда, когда разносил в пух и прах всех вокруг. Включая и саму Виолу. Он упивался своей силой, когда делал слабыми других. Опять-таки, включая свою хозяйку. Он чувствовал контроль, когда заставлял других его потерять. Да, включая свою хозяйку.
Такова была природа демона. Всех демонов. Их нельзя принять и успокоить. Они — не плюшевые мишки, которым нужна любовь хорошей женщины. Они не были злом, которое можно использовать в своих интересах. Они уничтожали. Всегда. Опустошали, чётко и просто. И тогда желали дальше уничтожать и опустошать.
Иногда, когда последняя крупица гордости Виолы сгорала дотла, Нарциссизм прятался в дальний угол её сознания, и его присутствие было едва различимо. Она вспоминала, что делала и говорила, и тогда её сердце разрывалось на части. Она падала на колени и рыдала, понимая, что спасовав перед злом, сама стала злом.
Но демон всегда восстанавливался. И так круг за кругом. Восхвалял её, унижал других. Разносил её в пух и прах, вызывая душевную боль более сильную, чем у Камео. Поднимал самооценку.
В такие моменты она хотела упасть на колени и рыдать. Хотя не собиралась делать это перед публикой, особенно, когда эта зрителем был МакКаден. Глупец приложит все усилия, чтобы ее утешить.
Она не заслуживает утешения.
— Да, — ответила она, — знаю.
— Я рад.
— Не стоит. — Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Множество раз Виола собирала разбитые осколки своего сердца и сделает это опять. — Ведь уже доказано, что я — твоё падение.
Когда он ничего не ответил, она пересекла комнату. В просторном помещении был высокий куполообразный потолок, книжные полки, обрамленные золотом, резные колонны в виде конкретных бессмертных. Она узнала Тейна, Бьорна, Ксерксеса, но не женщину, которая, казалось, была охвачена огнём.
Очевидно, феникс… Жена Тейна? Да, да, конечно. Согласно последним сплетням, самый ангелоподобный Посланник по уши влюбился в огненную Элин. Почему бы ему не поставить в честь нее статую?
«Ох, быть настолько любимой…»
«Я люблю тебя», — сказал демон.
«Лжец!»
— Ты уже была моим падением, — мягко сказал МакКаден.
Слова оторвали её от размышлений.
Его слова нужно воспринимать буквально. Он отказался от своего места среди Посланников, позволил срезать крылья со спины, лишился своего положения в армии, отдал дом другому, только за шанс быть с ней.
Нарциссизм впитывал его обожание. В конце концов, Посланники были его любимым лакомством. Наверное, потому что Посланники несли в своём сердце Любовь, дар благородной родословной. Они были детьми Истинного Божества, которое сильнее древних греков, Титанов и других бессмертных. Демоны презирали Всевышнего и его последователей и неимоверно ликовали, уничтожая их.
Нарциссизм использовал Виолу для своей грязной работы.
Как богиня Загробной жизни, она могла выкачать жизнь из любого. Ей только нужно разрешение, а его можно получить всеми правдами и неправдами.
В ночь, когда она встретила МакКадена, то ощутила лёгкую добычу. Отверженный семьей… по причине, которую она не желала слышать, он отчаянно нуждался в любви. Виола улыбнулась ему и включила обаяние, и уже через неделю он принёс ей свою жизнь на блюдечке с голубой каёмочкой, позволяя своей жизненной силой кормить Зефирка, чтобы её любимец прожил ещё пару веков.
«Не чувствовать себя виноватой, не чувствовать себя виноватой, чёрт подери, не чувствовать вину».
В конце концов, она покинула МакКадена, оставив его на произвол судьбы, уверенная, что больше никогда не заговорит с ним вновь.
«Как он может смотреть на меня с такой добротой?»
Она хотела, чтоб он ругал и орал на неё.
— Я всё ещё люблю тебя, — сказал он.
Она непреклонно покачала головой.
— Ты не можешь. Я отправила тебя в ад.
Он стукнул кулаком себя в грудь.
— Я знаю, что чувствую.
У неё начало пощипывать глаза. «Не плачь. Не здесь».
— Чувства меняются, — прошептала она. — Более того, осмотрись вокруг себя.
Тысячи криков раздались в её голове… и все её собственные. Она хотела накричать на него: «Ты просто дурак! Защити себя от большего вреда!». Виола будет поступать только во благо себя и своего питомца, а значит, демона.
Она служила извергу так долго, что он возвел крепость внутри неё. Заковал её в невидимые цепи. Сейчас она полностью ему принадлежала.
Но так действует все зло, разве нет.
Вначале тьма демона казалось незначительной, как крошечное зёрнышко. Но чем больше внимания она ему уделяла, тем больше и сильнее становилась тьма, тем быстрее разрасталась. Пока не пустил корни слишком глубоко внутри неё, а ветви и листья надёжно укрыли его от малейшего проблеска яркого света.
— Мой брат поклялся найти тебя и вернуть то, что ты у меня украла, — промолвил он.
— Ничего не осталось.
Это была правда. Скоро смертному Зефирку понадобится новая доза силы, и Виола начнёт охоту на нового Посланника. Любой бессмертный подойдёт, но, эй, почему бы не убить двух зайцев? Спасти Зефирка и угодить Нарциссизму.
Кроме того, Посланники олицетворяли чистейшую силу.
— Не хотелось бы говорить плохие новости, но передай своему брату, что с ним я поступлю, как и с тобой.
«Не могу потерять моего пупсика. Просто не могу». Он стал её настоящим другом… её семьёй. Её клыкастой, яростно счастливой, защищающей семьёй.
Она возненавидит себя за причинённый вред другому бессмертному, возможно, поплачет, но ей необходимо это сделать без колебаний.
МакКаден сжал кулаки, и она заметила маленькие когти, растущие из его ногтевой пластины. Он начал меняться. Очень часто падшие Посланники становились похожими на демонов, за которыми когда-то охотились.
— Имя моего брата Брохан, — продолжал он, будто она ничего не говорила. — Он… был… лучшим уничтожителем демонов. Он вырезает целые толпы, словно они из сливочного масла.
— Его зовут Брошка? Серьёзно? — Бедный малый, его развели прямо с пелёнок.
МакКаден продолжил.
— Произносится Б-Р-О-Х-А-Н. Возможно, ты слышала о нём. Он пал, но у него остались крылья. Он сбежал с небес прежде, чем потерять их. — В его тоне появилась зависть. Он скучал по своим крыльям, но, она не почувствует вину… не может себе этого позволить. — Зло заразило его, изменило… превратило в монстра.
Падший… с крыльями… измененный…
Монстр.
Должно быть её преследователь. Тот, кто сказал её «отдай».
На несколько секунд её сердце перестало биться. Она узнала незнакомца с синей кожей и серебристыми глазами, который имел на неё свои планы.
Он планировал её уничтожить. Наказать за преступление против его брата.
Но почему он не нанёс удар? Возможностей у него было много, но он только предупредил её.
Возможно, Брохан пытался привлечь её ложным чувством доверия? Возможно, планировал поступить с ней, как она с его братом: забрать её сердце и оставить ни с чем?
Ей следовало опасаться предстоящего сражения, но она не боялась, а ждала.