Она хмыкнула.
— Ты поведёшь меня? Нас? Вау. Какая честь. Все будут… довольны. Не вижу никаких проблем в твоём плане.
Он изобразил шок.
— Мать Меланхолии сейчас пошутила?
— Может быть. Пошутила с изюминкой. Знаешь почему? Из-за тебя. Потому что, как только ты отдашь приказ моим друзьям, они тут же начнут тебя пинать. Возможно, даже по твоим шарам.
Его взгляд скользнул по её фигуре, останавливаясь на любимых местах.
— Ты будешь, рада узнать, что моё яичко восстановилось. Может, тебе стоит поцеловать его в знак приветствия?
Она обняла его, но внезапно отстранилась из-за новой волны скорби.
— Тебе не следует подпускать мои губы к твоим драгоценностям. Я говорила, что всё порчу?
Проклятый демон. Пора вырвать эмоции Камео из его когтистых лап.
Лазарь вздохнул.
— Ты права. Ты разрушила мою устоявшую жизнь, мой план жениться на королеве, которую я не полюблю и, вероятно, даже не испытаю симпатию, ты уничтожила шанс на мирное существование. Ты ужасна. У тебя нет ни одной положительной черты.
У неё отвисла челюсть.
— У меня должно быть хоть несколько достоинств.
— Да ладно. Не обманывай себя. Ты абсолютно безнадёжна. Давай, признай это. — Он вложил в голос столько насмешки, что мог разозлить и святого. — Признай это, чтобы я мог подарить тебе поцелую из жалости.
— Я не буду этого делать. Иди, поцелуй сам себя.
Он не мог больше сдерживаться — и не знал, как долго сможет ещё сдерживать улыбку — поэтому приблизился к ней и прижался к ее телу своим твердым членом.
— Прими моё предложение, и я подарю тебе плавящий трусики поцелуй.
Дрожь заставила затвердеть её соски, прижатые к груди Лазаря. Он замер, каждая его клеточка горела и испепеляла контроль. Она замерла, хотя пульс на шее учащенно забился.
— Думаю, что такой поцелуй ждёт меня в любом случае, — прошептала она.
Он обожал, когда она была права.
Лазарь с яростным желанием впился в её губы. Она обрадовалась его напору, но не вернула страстный порыв. Неприемлемо. Когда он открыл сознание для чтения её мыслей, то услышал вопли демона.
«Пришло время расплаты».
Он подхватил Камео на руки и понёс к кровати… где бросил на матрас.
— Сейчас существуем только мы.
Выпрямившись, он стянул рубашку. Затем снял кулон и убрал его в верхний ящик туалетного столика.
Позже, он создаст нормальную иллюзию. И не почувствует себя виноватым.
Она уставилась на ящик, мысли роились в её голове.
— Ты всё ещё не сказал мне…
— Сконцентрируйся на своём мужчине. Вернее, на шведском столе моих мужских достоинств.
Камео обласкала его взглядом, ее зрачки расширились на фоне серебристой радужки. Она облизнула губы, и ее розовый язычок мгновенно привлек его внимание.
— Самое большое в тебе это… твоё эго. Вот почему я не должна замечать это, но пошло все в ад. Ты прекрасен.
— Ты красавица.
Его татуировки не смогли скрыть натиска кристаллов.
Отчаянно нуждаясь в любом контакте, который только Камео позволит, он заполз на неё. Она проследила пальчиком вокруг его татуировки человеческого сердца в центре груди и кинжалы, пронзившие все четыре камеры. Потом скользнула пальцем к его животу, и его желудок сжался от желания.
— Ты опять хочешь кончить, солнышко?
Вопрос больше напоминал рычание. Он хотел подарить ей оргазмы. Множество. Тысячи.
У неё перехватило дыхание.
— Хочу. По-настоящему хочу. Но сначала хочу увидеть твои яички. Девушка хочет рассмотреть товар.
Лазарь с трудом уже сдерживал улыбку.
— А что ты предложишь взамен?
Как он и надеялся, горе сменилось решительностью.
— Как насчёт возможности пережить эту встречу?
— А какие еще варианты? Умереть от удовольствия?
— Да. Нет!
Она показала ему кулак.
Смеясь, он встал на колени. Их взгляды встретились, расплавленное серебро против чёрного. Он медленно расстегнул штаны, позволяя предвкушению возрасти. Когда желание исказило ее черты, веселость Лазаря улетучилась. Ещё медленнее он расстегнул молнию.
Она сглотнула.
— Нет нижнего белья?
— Зачем беспокоиться? Предполагаю, что моя женщина предпочитает меня голым. — Он раздвинул ткань, и его ствол освободился. Он провёл рукой по яичкам, прежде чем сжать основание члена. — Видишь. Твой товар в отличном состоянии. Счастлива теперь?
— Думаю, что направлюсь туда. — От хрипоты в голосе Камео на его члене выступила капля влаги. — Знаю, что ты выздоровел, но я выпишу тебе один рецепт от Камео, по которому тебе нужно спать со мной дважды в день.
Его хватка усилилась в согласии. Чёрт возьми. С яростным рычанием он налетел на неё в страстном поцелуе. Он поглощал её, а она — его, и все быстро вышло из-под контроля. Его внутренности расплавились, а стержень заболел. Камео вызывала зависимость сильнее любого наркотика.
Лазарь не мог насытиться ею, этой женщиной, которая заколдовала его без причины. Она была страстью и удовольствием, внезапно стала единственной причиной для дыхания.
Борясь с дрожью, он её раздел. Его разум не мог подобрать слов, чтобы описать её красоту. Белоснежная кожа. Тёмные затвердевшие и готовые для него соски. Хрупкая фигура… обманчива. Его женщина сильна.
Между её ног маленький треугольник влажных кудряшек просил о его внимании. «Беспомощен к этой просьбе…» Он присел на корточки перед её ногами. Женщина, которая утверждала, что не может кончить, была розовая, влажная и очень нетерпеливая.
Он провёл пальцем прямо по её центру, прежде чем погрузить его внутрь. Её бёдра выгнулись, и Камео вскрикнула. Когда он вытащил палец, она разочарованно застонала.
— Я дам тебе больше. Намного.
Он перевернул её и впервые увидел татуировку бабочки. Усики расположились между лопаток, тело бабочки пролегло точно по позвонку и закончилось на округлости попки. Верхние крылья были обёрнуты вокруг талии, нижние — вокруг ягодиц. А цвета… тысячи оттенков сверкало внутри неровных черных контурах: женственная смесь фиолетового и розового с вкраплением серебра, идеально подходившего к цвету её глаз.
Очарованный, он проследил контур бабочки языком и запустил свой палец обратно внутрь. Влажный жар поприветствовал его, и Лазарь довольно хмыкнул. Она ахнула, влажные стенки сжали его, создавая самую сладостную тюрьму.
Он погрузил второй палец, она выдохнула его прозвище.
— Лазарио. — Его грудь раздулась в порыве гордости от восторга в её голосе. — Не останавливайся. Пожалуйста.
— Никогда.
Внутрь… Он согнул запястье. Наружу…
Она закричала. Проклинала или просила, он не был уверен. Лазарь ускорил темп. Внутрь, наружу, внутрь, наружу. Её бёдра приподнимались, когда он выходил. Голова уперлась в подушку, а чёрные шелковые волос разметались. Она сжала простыню и прикусила нижнюю губу, легко порвав ногтями льняную ткань. Она представляла собой картину страсти и блаженства.
Он двигал пальцами внутрь и наружу, внутрь и наружу. Быстрее и быстрее. Он провел большим пальцем по её сердцевине, и она задрожала. Он делал это снова… и снова.
— Лазарь!
Камео достигла кульминации, её внутренние стенки сжались и разжались.
— Моя Ками.
Когда она обмякла, он перевернул её. Удовлетворение исходило от неё, когда Камео распутно и томно ему улыбнулась.
Эта улыбка… воплощение мечты.
Дикая нужда пульсировала внутри него, чуть не спровоцировав собственный оргазм. Он схватился за член и грубо сказал:
— Прикоснись ко мне, солнышко. Пожалуйста.
Она провела кончиком пальца по красным, припухшим от поцелуев губам.
— Руками или ртом? Я должна тебе вознаграждение, в конечном итоге.
— Руками. Ртом. — «Дай их мне». — И тем, и тем.
Лазарь хотел получить всё, что только она могла дать. Он возьмёт всё.
— Я проглочу тебя, — сказала она, и он напрягся такой чертовски готовый. — Но после того как ты снимешь штаны.