Уродливый смех раздался позади меня.
— Нигде поблизости, детка. Он даже не знает об этом барьере, но, благодаря тебе, мы теперь знаем, где есть еще один. Как только мы избавимся от Рафаэля, сможем поиграть, выбирая разные врата. Не могу дождаться.
— Избавимся от Рафаэля… — повторила я, закрыв глаза от агонии, приносимой этим открытием. Что бы Рафаэль ни делал, скрывая эти барьеры, он не был связан с Эштоном.
И с Джеком и с каким — нибудь другим Чистокровкой тоже.
А я использовала его, обманула, вырубила его наркотиком, а теперь подставила, рассказав семье. Смерть от утопления внезапно показалась слишком хорошим для меня концом. Что я наделала?
Мне не пришлось долго барахтаться в отвращении к своим действиям, так как Эштон внезапно прижал руку к моему рту, одновременно зажимая мне нос.
Прежде, чем я смогла среагировать, ужасное сокрушительное ощущение окутало все мое тело, сжимая меня так сильно, что все внутри отдалось болью. Я закричала бы, но из — за давления руки Эштона и тех беспощадных невидимых ремней, сжимающих меня, я не могла даже вдохнуть.
Затем я оказалась лежащей на спине, глядя не на потолок какого — нибудь темного подземного жилища, а на небо самого удивительного оттенка фиолетового. С секунду я смотрела на него, не двигаясь. Я умерла? Это и есть загробная жизнь? Если так, то все это выглядело не так уж плохо…
— Вставай, — прорычал голос Эштона.
Нет, не умерла. Если только это не был ад, а Эштон не был уполномочен лично приветствовать меня.
Я моргнула, глаза приспосабливались к переходу от темноты Ноктюрны к новому туманного вида закату вокруг меня. Эштон дернул меня за связанные руки, поднимая на ноги так резко, что я врезалась в него. Однако столкнулась я с ним мягко, как будто что — то, что я не могла увидеть, смягчило удар. И мое тело чувствовалось иначе. Легче, как будто я внезапно потеряла тридцать фунтов.
Тошнотворная дрожь пробежала вверх по позвоночнику. Эштон, должно быть, протащил меня через барьер в реке. Теперь я была в другой сфере, в месте, которое я никогда не смогу покинуть, даже если мне удастся убежать от него.
— Как тебе здесь? Сюда я притащил ту девчонку, с которой ты была той ночью, — пробормотал Эштон, поднимая мое лицо ближе к своему. Его карие глаза замерцали. — Знаешь, я даже не помню ее имени…
— Глория, — перебила я его сквозь сжатые зубы. — Ее звали Глория, она была моей кузиной, и ей было шестнадцать лет, ты, кусок дерьма.
Он лишь улыбнулся.
— Какая разница.
Он начал тащить меня к каким — то высоким плитам, похожим на скалистые образования. С этим странным плавучим ощущением воздуха казалось, что ему требовалось на это намного меньше усилий, чем нужно было бы в Ноктюрне или даже нормальном мире.
Должно быть, гравитация здесь была несильной. Я понятия не имела, почему меня это заботило, но аналитическая часть меня обращала внимание на окружающее в гораздо больших деталях, чем фаталистическая.
Здесь теплее, чем в Ноктюрне. Гравитация могла быть и меньше, но уровень кислорода был таким же, иначе я уже была бы мертва. Множество больших белых образований высились, как кристаллический лес, вокруг нас. Всюду серый туман. Темно синяя земля под нами, подобная песку…
— Стой, где стоишь, — прогремел резкий голос.
Эштон замер, тогда как мое сердце сжалось с дикой смесью надежды и неверия. Рафаэль вышел из — за одного из этих высоких столбов дымчатого цвета. Его пальто, рубашка и жилет были расстегнуты, мускулистые руки были скрещены на груди, а на обтянутые кожаными штанами ноги были надеты сапоги длиной до колена. Вокруг него клубился туман, отчего он был похож на сон.
Или галлюцинацию. Возможно, ею и был Рафаэль, трюк, который создало мое подсознание, как способ абстрагироваться от ужасов действительности. Затем также быстро я отказалась от этой мысли. Рафаэль не мог быть миражом, потому что стало ясно, что Эштон тоже его видит.
— Как ты сюда попал? — потребовал Эштон.
Я тоже задавалась этим же вопросом. Я оставила идею, что Рафаэль Чистокровка после того, как Джек и Эштон открыли мне, что он не был вовлечен ни в одно из их грязных делишек. Все же он был здесь, а только Чистокровки могли пересечь барьер — если только Рафаэлю каким — то образом не удалось заставить Чистокровку протащить его через него?
— Я дам тебе один шанс умереть с неповрежденной сущностью, — ответил Рафаэль, с ощутимой яростью проговаривая каждое слово. — Теперь отпусти ее, и я заберу только твою жизнь в качестве наказания за то, что ты намеревался ей сделать.