Такой собственнический тон. Она никогда не слышала его прежде.
Понимание поразило ее и поразило сильно, что Камео ахнула.
— Вы двое вместе.
Он холодно кивнул. Его плечи распрямились, будто Торин готовился к удару. Будто Камео накричала бы на него, сказала, как он ошибся в отношениях.
Девушка… Кили… оставила свой пост и опустилась на колени к Торину с грацией балерины, именно так как хотела сделать Камео. Он не оттолкнул ее, как сделал бы с Камео, но убедился, что его кожа полностью закрыта, прежде чем притянуть девушку к себе.
Если бы Камео стояла, то от удивления рухнула бы на колени.
— Но… это…
— Мы самая симпатичная пара какую ты когда-либо видела. Мы знаем. Можешь продолжать. — Кили махнула рукой, от жеста несло королевскими замашками.
Камео чуть не рявкнула: «Сначала он был мои парнем, женщина». Но как-то сдержалась. Торин и Камео глубоко любили друг друга… просто не таким способом, каким предполагалось у возлюбленных. Не так.
— У нее иммунитет? — спросила Камео, так сильно желая порадоваться за него.
Ненавижу своего демона.
Торин покачал головой, знакомое чувство вины исказило его черты лица.
— Нет.
— Но он дарит мне несравненное удовольствие, какое не испытывала ни одна женщина, — сказал Кили, ее гордость очевидна.
Глаза Камео расширились.
— Ты все же прикасался к ее коже своей?
— Да. — Он заерзал на стуле, испытывая явное неудобство от темы разговора. — Но я также нашел… другие способы.
— Я настоятельно рекомендую эти способы, — сказала Кили. — Но также настоятельно рекомендую не пробовать их с моим мужчиной.
Торин отреагировал на все возрастающую грубость в тоне девушки удивительно — улыбнулся впервые с пробуждения Камео. Это словно удар под дых. У нас многое было… забавы и ревность, собственничество и одержимость… но я держала дистанцию. Одобряла дистанцию. Как и он.
Теперь она зациклилась на мужчине, который развлекался с ее жизнью и обманул ее и, вероятно, выгнал бы, когда она отдала бы ему желаемое. Поговорим о плохом выборе в жизни.
Это моя специализация.
— Ты помнишь, что случилось до того, как Кили пришла за тобой? — спросил Торин.
Кили спасла ее? Отлично! Теперь она должна ей нравиться, да?
Камео вспомнила. Туман душил ее. Демоны вышли из тьмы и потащили ее прочь. Наконец-то она могла вздохнуть. Но в то же время обнаружила, что находится в тронном зале. Повсюду трещал огонь. Демоны ходили туда-сюда. Крики наполняли обжигающий воздух.
Красивый мужчина склонился над ней. Светлые волосы, темные колдовские глаза. Черты лица настолько прекрасны, что заставляли ее грудь сжаться от боли.
— Ты поможешь мне с небольшой проблемой, — соблазнительно прошептал он.
Даже не смотря на свою дрожь она оттолкнула его, но в то же время ее тянуло к нему. Что-то в нем притягивало…
Возможно, тот факт, что Несчастье обожала его и мурлыкала как котенок в ее голове.
Камео попыталась отползти от него, но орава демонов удержала ее. Мужчина ударил ее чем-то острым и черным… и оставил это внутри нее.
— Думаешь, у тебя есть выбор? — спросил он и холодно усмехнулся. — Ну, ты ошибаешься. — Затем обратился к демонам. — Уведите в ее комнату.
Они утащили Камео оттуда.
Она рассказала все Торину, чувствуя неловкость от своей слабости и что не смогла сразиться за свободу. Она — воин, но раз за разом ее спасали словно девицу из беды. Ненавижу это!
— Люцифер, — голос Кили звучал раздраженно. — Гадес сказал правду. В кои-то веки.
— Если эти двое не сотрудничают, — сказал Торин.
— Вряд ли. Не знаю, как много ты слышал о Люцифере, но до падения он разрывался между небесами и преисподней. Поскольку ни один человек по-настоящему не может служить двум господам, его поставили перед выбором: Гадес или Всевышний. Он выбрал первого, решив, что получит большую власть и высокое положение.
— Ошибся, — сказал Торин.
— Именно. Гадес объявил его в качестве сына только чтобы предать, привязав к преисподней, пока сам свободно разгуливал повсюду. И на протяжении веков они причинили друг другу слишком много боли, чтобы стать союзниками. Тем более, что ни один из них, кажется, не умеет прощать.
Взгляд Камео метался между парой. Они так гармонировали. Подпитывали друг друга. А Торин понимал, что когда говорил, гладил руку Кили, этим жестом демонстрируя сильную привязанность, будто не мог поверить какое сокровище держит в руках?
Острая боль пронзила Камео от горла до живота. Он никогда не мог преодолеть свои страх и вину, чтобы по-настоящему быть с ней, но, несомненно, сделал это ради Кили.