— Гадес… пожалуйста, не заставляй меня делать это.
— Не буду. — Затем добавил ворчливо: — Ты бы чувствовала себя в ловушке, а так я с тобой уже поступал.
Надежда раскинула мягкие крылья.
— Тогда чего ты хочешь?
— Очевидно, что я воюю с Люцифером.
— И? — подтолкнула она его, когда тот затих.
— И ты встанешь на мою сторону, поможешь мне на каждом этапе пути.
Это больше, чем она могла надеяться. И в этот момент, она увидела правду. Он заботился о ней. Хотел помириться. Действительно раскаивался за то, что натворил.
— Я прощаю тебя. — Она отпустила Торина, обошла стол и обняла Гадеса. — Спасибо.
Он обнял ее в ответ так крепко, будто не желал отпускать, но затем освободил от своих объятий… отпустил и отошел. Потом прочистил горло.
— Забирай своего мужчину и уходите отсюда, пока я не передумал.
— Не могу. У него шрамы.
— Их нет.
Он… срезал и новые? Кили отступила, чтобы поднять подол футболки Торина. Загорелая кожа… без шрамов. Волнующая радость охватила ее.
Не теряя времени, она переместила Торина в его спальню в Будапеште. Кили устроила его с комфортом, прежде чем появилась Анья, требуя рассказать о случившемся… и Красная Королева упомянула, что лично убьет каждого глупца, который войдет прежде, чем она даст разрешение.
Затем стала ждать. И ходить взад-вперед. И снова ждать. Она задумалась, также ли Торин проводил свое время, пока она восстанавливалась после демона Болезней, и кивнула своим мыслям. Да. Возможно.
Наконец, когда прошло так много часов, что Кили сбилась со счета, он резко вдохнул и сел. Она бросилась к нему.
— Я здесь. Ты в порядке. Ты вылечился.
Он потряс головой, словно не мог поверить, что на самом деле видит её.
— Кили! Ты здесь. — Торин резко обнял ее, удерживая каждой частичкой своей огромной силы. — Ты здесь. — Затем отодвинул ее так, чтобы мог заглянуть в глаза. — Не оставляй меня. Пожалуйста, не оставляй. Но если все-таки уйдешь, я пойму. И последую за тобой на край земли. В рай или ад. Нет такого места, где бы не смог тебя отыскать. Ты моя… я отпустил тебя однажды, и не повторю этого. Никогда. Поэтому, если попытаешься держаться от меня подальше, то я приму вызов и буду сопротивляться этому.
— Эй, воин, — ответила она, смеясь.
Смех, кажется, заставил его нервничать. Он настороженно посмотрел на нее.
— Я никуда не уйду, — продолжила она. — Я несчастна без тебя. Мне ненавистна каждая минута, проведенная вдали. Не хочу провести оставшуюся вечность, жалея, что тебя нет рядом, и могу доказать свою точку зрения и причинить боль за все содеянное тобой.
Его руки вновь обняли ее, сжимая еще крепче. Так крепко, что Кили не могла вздохнуть… оно того стоит!
— Прости за все.
— Я сожалею. И тебе не нужно беспокоиться о том, что можешь заразить меня. Я…
— Не беспокойся. — Он поцеловал подол ее рубашки. — Позволяю тебе вытерпеть что угодно ради меня. Я дарю.
Это. Поэтому она скучала больше всего. По его подколам. Ну, возможно, не больше всего. Скучала по связи с ним тоже, и по тому, как напряженно он смотрел и касался ее.
— Но серьезно, — сказала она, когда тепло зародилось в груди. Становилось все жарче. И жарче. — Пока я глотаю твою кровь или твою… мне практически ненавистно это признавать, потому что знаю шутки, которые последуют, но… твою сперму по крайней мере раз в день, я защищена от демона Болезней. Полностью. Конечно, это означает, что нам потребуется другое средство по контролю за рождаемостью, потому что я хочу тебя всего на неопределенное время, но мы что-нибудь придумаем.
Он поднял голову и пристально посмотрел на нее.
— Кровь и сперма надежны?
— Да. Я прикасалась к твоему лицу, после того как ты потерял сознание, выпила твоей крови и по прошествии суток не заболела.
Его глаза расширились.
— Все это время ответ был рядом. — Торин поцеловал ее лицо, прикусил губу. — Спасибо. Спасибо, принцесса. Огромное спасибо.
— За это мы должны Гадесу.
— Не он вернулся ко мне и дал еще один шанс. И я прослежу, чтобы ты никогда не пожалела о своем решении, — сказал он. — До конца своих дней я буду делать все, что в моих силах, чтобы загладить свое ужасное поведение.
Торин отпустил Кили, только чтобы обхватит ладонями ее лицо.
— Я люблю тебя. Ты — мое сокровище, и ты стоишь чего угодно. Стоишь всего. Я даже съем изюм за тебя.
— Ты любишь меня так сильно? — спросила она мягко.
— Всем своим существом.
— Хорошо, потому что я тоже люблю тебя. — Она переместила одно из своих любимых кожаных кресел в угол комнаты, затем перенесла Торина в него. Вместе со всеми вещами, которые так нравятся мужчинам. С бокалом виски и сигарой.