Снова засыпая, она подумала: «Я определенно влюблена».
Наконец, она окончательно проснулась и оценила свое физическое состояние. Только легкий дискомфорт в шее. Неплохо. Она потянулась, разминая затекшие мышцы.
Нахлынули воспоминания о попытке Кроноса изнасиловать ее разум, но их быстро затмили воспоминания о храбрости и доброте Галена.
Где же он?
Разочарованная тем, что осталась одна, она осторожно села. Рядом с ней на подушке лежала записка. Она прочла: «Все живы и здоровы. С любовью, Г.»
Подождите, подождите, подождите. С любовью? Может быть, он имел в виду это как фигуру речи? Или же он любил ее?
Волнение нарастало, но она подавила его и продолжила читать.
«PS: Теперь, когда я спас тебе жизнь — дважды! — нет лучшего времени, чтобы признаться, что я сэкономил тебе на почтовых расходах, когда украл твои письма из хижины. Те, что ты написала, но так и не отправила. Особенно мне понравилась та часть, где говорилось, что до меня ты никогда не испытывала истинного удовлетворения. Давай все обсудим».
Ааа. Окровавленные бумаги, которые она видела под его одеждой, наконец, обрели смысл. Может быть, нормальной реакцией должен быть гнев? Но прямо сейчас она была просто благодарна ему за то, что он знал о мыслях, которые крутились у нее в голове.
По крайней мере, одно было ясно. Галена поблизости не было, и все же она надеялась на лучшее завтра. Следовательно, Ложная Надежда тут ни при чем. И теперь, когда она подумала об этом, она также не испытывала никакой Зависти. Возможно, его демоны не имели над ней реальной власти. Живя в присутствии зла в течение многих веков, она имела лучшую защиту, чем большинство других.
Легион положила записку на тумбочку и огляделась. Солнечный свет проникал через большое эркерное окно, освещая всю спальню. Здесь был письменный стол с искусной резьбой, шкаф с хрустальными ручками, повсюду оружие — мечи, топоры, полуавтоматика — и роботизированные птицы. Она узнала обои в цветочек. Гален привел ее в крепость, принадлежащую Повелителям Преисподней.
И еще лучше — он привез сюда ее драгоценности. Все, что она спасла, когда те солдаты вторглись в ее хижину. Милашка.
В мраморном очаге потрескивал огонь, пылая стеблями амброзии, словно благовониями. К потолку поднимался пьянящий дым. Амброзия была лучшим лекарством для бессмертных, она притупляла боль и стимулировала успокоение. Это было очень мило с его стороны, но она проспала столько, что хватит на всю жизнь.
Легион поднялась на нетвердые ноги и сделала несколько неуверенных шагов, металлическая птица в ногах кровати следила за каждым ее движением. Предупреждает Галена?
Эта мысль ее успокоила. На всякий случай, если он не знает о ее пробуждении, она напишет ему сообщение. Легион открыла ящик тумбочки, ожидая увидеть там свой старый сотовый телефон. Хм. Телефона не было, зато была огромная коробка презервативов. Ароматизированных презервативов. Очень маленьких. Они никак не могли принадлежать Галену. Так кто же их туда положил?
Загадка на следующий день.
В ванной она умылась и почистила зубы. Ну-ну. Мельком взглянув в зеркало, она увидела, что ее окровавленная одежда была заменена на розовую футболку с надписью «Дайте мне Галена или… просто дайте мне Галена!» и шорты с маленькими красными сердечками.
В ящике с аксессуарами для волос, диадемами и щетками она нашла еще одну коробку ароматизированных презервативов очень маленького размера. Серьезно. Кто жил в ее комнате?
Торопливые шаги отдавались эхом за несколько секунд до того, как дверь спальни распахнулась. Гален шагнул внутрь, его великолепные крылья изогнулись над широкими плечами, и он закрыл вход ударом ноги. Его светлые волосы торчали колючками. Черная перчатка прикрывала протез. Он был одет в белую футболку, облегающую его бицепсы, и в свободные брюки для отдыха. Обычная одежда, но сам он казался каким угодно, только не расслабленным.
Знакомое напряжение исходило от него, когда он пересек расстояние и прислонился к двери ванной. Увидев его, она испытала гамму ощущений. Сначала появился жар, потом покалывание, а затем поток возбуждения. Она поспешно закрыла ящик, пряча презервативы.
— Как ты? — осторожно спросил он.
Почему осторожно?
— Мне уже лучше.
Жива. Если бы она умерла, не будучи с Галеном — не провела с ним время, испытывая желание, а не гнев, негодование или месть — что же, вот тогда был бы настоящий абсурд.
— Ты злишься на меня? Из-за писем, я имею в виду.
— Нет. Я рада, что ты их прочитал, — призналась она. — И я рада, что ты здесь.
Он настороженно посмотрел на нее, когда она подошла и обняла его. Может быть, просто боялся надеяться, что она говорит серьезно?