— Ты попала в самое яблочко, Лейла.
Хотя она боролась с весельем, уголки ее рта приподнялись.
— Послушай, любимый. — Она позволила прозвищу повиснуть в воздухе, а затем кивнула. Да, это сработало. — Мне нужна твоя энергия и выносливость, чтобы быть сегодня на высоте. Ты и я? Мы займемся сексом, и тебе это понравится.
Слова, которые она уже однажды ему говорила. На этот раз они значили гораздо больше. Он значил гораздо больше.
— Я буду в восторге. — Весь став сжатой пружиной потребности и испепеляющего отчаяния, он произнес нараспев. — Я буду обладать тобой, всей тобой, и ты будешь обладать каждым дюймом меня. Когда мы вместе, энергия и выносливость никогда не будет проблемой.
Войдя в ее… их спальню, он одним точным пинком захлопнул дверь, затем прошествовал в их личную ванную комнату, где усадил ее на угол ванны.
— Мне нужно тебя увидеть, — сказал Гален.
Когда она подняла руки, он сорвал с нее рубашку.
Рубиновое ожерелье, которое Легион носила, легло в зону декольте. Его пристальный взгляд прошелся по ее телу, затем вернулся к груди, прикрытой кусочками кружева. Кружево было такого же красного цвета, как и ее драгоценности.
— Восхитительно, — прохрипел он.
Его зрачки расширились, когда он обхватил ее, а затем принялся сжимать поддающуюся плоть. Под кружевом ее соски напряглись для него, требуя внимания. Он, не обращая внимания на свои перевязанные раны, слегка их ущипнул.
Воздух застрял у нее в горле, когда она раздвинула ноги, чтобы приветствовать его ближе. Поскольку он уже был без рубашки, на его мускулы и татуировки открывался великолепный вид, кожа прижалась к нагретой коже. Но недостаточно близко. Никогда не будет достаточно близко.
Он был убийцей, опасным для всех, кроме нее.
— Ты для меня единственная, — прохрипел он. — Я буду брать только тебя и никого другого. — А потом он поцеловал ее, рассеивая мысли в голове. Только удовольствие имело значение.
Гален снял с Лейлы лифчик… брюки… трусики, оставив ожерелье, и только. Прекращение их поцелуя было пыткой, но он сделал это, а затем отступил назад, чтобы налюбоваться. Эти восхитительные, пышные груди с розовыми вершинками. Плавные изгибы и длинные ноги. Между этими ногами находился центр всего его мира.
Положив руку и протез ей на колени, он еще сильнее раздвинул ее ноги. Такая розовая и красивая. «Такая влажная для меня, только для меня». Он завладел ее ртом в очередном обжигающем поцелуе и погрузил два пальца глубоко в ее горячую, влажную сердцевину.
Удовольствие принадлежит ему. Она тоже принадлежала ему. Каждый раз, когда он раздвигал свои пальцы на манер ножниц, она извивалась и царапала его спину. «Я заставил ее потерять контроль».
С наслаждением пришел новый всплеск желания… еще!.. чувства накрыли его словно цунами. Необходимо. Он ощущал ее сладость во рту, и ее экзотический аромат наполнял его клетки. Сущность Лейлы пропитала его пальцы, внутренние стенки плотно сжались. Освобождение манило его, но он боролся с ним также яростно, как защищал эту драгоценную женщину от Кроноса.
Что может быть важнее для мужчины, чем сохранение своей драгоценности?
В тот момент, когда Лейла вошла в оперативный зал, Гален забыл о своих ранах и зрителях, потеряв представление о мире. Даже забыл о своих демонах. Он ни к кому не ревновал. В этом не было — и нет — никакой необходимости.
С Лейлой у него было все, что он мог пожелать и в чем нуждался. И в первый раз в своей жизни ему не пришлось задумываться об истинности своей надежды. Он понял, что настоящая надежда не сопровождается страхом или дурными предчувствиями, а приносит покой. Такой прекрасный покой, словно свет, прогнал тьму из его души.
В этом случае демоны больше не имели над ним власти. У них с Лейлой было блестящее будущее, потому что они оба готовы вложить в это дело все силы.
— Помнишь, как я хотел опуститься на колени перед тобой в холле? — спросил Гален, целуя ее шею.
— Сомневаюсь, что я когда-нибудь это забуду. — Ее голос охрип от страсти, каждое слово было таким же сильным, как ласка.
— Пора воплотить фантазию в реальность. — Он опустился на корточки. Обхватив ладонями ее колени, он потянул ее вперед, пока попка Лейлы не уперлась в край. Оставив ноги раздвинутыми, Гален замер в нескольких дюймах от ее сочной сердцевины.
Глядя на него с обожанием, она откинулась назад и с мольбой протянула к нему руку.
— Сделай это.
Не просьба, а требование. Но оно пришлось ему по вкусу.
При первом же поцелуе похоть затуманила его голову, и мышцы напряглись. Он должен был предотвратить внезапный и жестокий оргазм, чтобы продержаться для своей женщины равно столько, сколько ей нужно.