Её надежды рухнули.
Должно быть, они с Уильямом поссорились, несмотря на холодное состояние Пьюка. Ведь у Пьюка свои правила. Он никогда не перечислял все их Джиллиан, но она полагала, что одно должно быть таким: всегда наноси ответный удар.
— Мы не можем остаться здесь и не можем взять с собой Винтер и Камерона, — сказал он холодно и жёстко. — Они нас только замедляют.
Она придумает что-нибудь, чтобы помочь своим друзьям. Она должна! Но для начала нужно помочь своему мужу. Однажды он сказал ей, что внешний источник должен вызвать чувство достаточно сильное, чтобы сломать лёд. Очень хорошо.
Джиллиан встала, сокращая расстояние. Взглянув на него, она потребовала:
— Поцелуй меня.
Не обращая на неё внимания, он сказал:
— Собирай вещи. Мы уходим.
— Нет, — сказала она, покачав головой. — Ещё не уходим.
— Мы уходим, — настаивал он. — Если ты будешь сопротивляться, я сделаю тебе больно.
— Давай. Приступай.
Он… не сделал. Даже не попытался. Потому что просто не мог!
Она положила руки ему на плечи.
— Если бы ты был моим Пьюком, ты бы хотел поцеловать меня и остаться здесь.
— Я не твой Пьюк.
— Знаю! В этом и проблема.
Он отступил назад, такой сильный и властный, такой удивительно мужественный, и у неё оборвалось все внутри.
— Собирай вещи, — повторил он.
— Нет.
Все годы, что Джиллиан провела с Повелителями Преисподней, она наблюдала, как один за другим альфа-самцы влюблялись и менялись, желая быть лучшими для своих леди.
«Пьюк не хочет моей любви, помнишь? Нет, нет. Он хочет. Должен. Его условия…»
Любила ли она его?
Она не знала точно. Итак, двигаемся дальше. Избранницы Повелителей всегда оказывали на них сильное воздействие. Закалённые в боях воины становились марионетками в умелых руках.
Могущественная Сиенна, нынешняя королева греческих богов, очаровала Париса, просто войдя в комнату, хотя он прожил несколько тысячелетий и уже открыл для себя все пороки, уловки и удовольствия.
Нежная Эшлин успокаивала Мэддокса одним лишь взглядом, прикосновением или произнесённым словом.
Смелая Кайя будоражила Страйдера своими греховными словами.
Что скажут другие о Джиллиан и Пьюке в один прекрасный день? Горячая Джиллиан могла растопить Пьюка… чем?
— На этот раз я согласен с Пьюкером, — сказал Уильям, материализуясь рядом с её мужем. Его тон был таким же бесстрастным, как и у Пьюка, таким же холодным, жёстким и безразличным. У него тоже красовался синяк под глазом, и одежда покрылась кровью. — Мы не должны здесь оставаться.
— В этом состоянии, — сказала Джиллиан, — Винтер и Камерон беззащитны.
— Не моя проблема, — ответил Пьюк.
Насколько же сильно он себя заморозил, если произнёс такое бессердечное замечание?
Уильям напрягся, в его глазах сверкнул гнев.
— Я должен заняться одним делом. Скоро вернусь. — И умчался прочь.
— Мы не можем уйти без него, — сказала Джиллиан, радуясь возможности поговорить с Пьюком наедине. — Он тебе нужен, помнишь? Так что ты пока застрял здесь. Давай воспользуемся этим временем, чтобы растопить твой лёд?
«Пожалуйста».
— Не во льду проблема, — сказал Пьюк. — А в тебе.
Что?
— Во мне? — Она указала на себя, ожидая его разъяснений.
— Ты чуть не умерла ради Уильяма. Ты бы убила меня, чтобы спасти его.
В это проблема? Вздёрнув подбородок, она сказала:
— Я бы сделала это снова, если бы возникла необходимость.
Узнав правду, смирись с нею, потому что она не изменится.
Он сделал шаг назад, как будто Джиллиан его ударила.
Затем она добавила:
— Но я бы также прыгнула за тобой. Только, наверное, быстрее. Ладно, определённо быстрее. И, если бы было необходимо, то я бы вырубила Уильяма.
Он впился в неё пристальным взглядом, что-то изучая, его зрачки расширились. Дыхание стало неровным, а кулаки сжались.
Все же лёд таял!
Триумф пробудил в ней женственность, которая просыпалась только рядом с ним, и она опьянела сильнее, чем от магии. Однажды люди скажут, что хитрая Джиллиан растопила Пьюка правдой.
— Пойдём, детка. Нам нужно поболтать. — Он подошёл к ней и, не останавливаясь, взвалил к себе на плечо, чтобы понести к одеялу, на котором лежал Арахис. — И не беспокойся об остальных. Колючая лоза, которую я создал, отпугнёт хищников.
Он сел, затем притянул её к себе на колени, посадив боком, чтобы плечо прижималось к его груди.
— Я тебе нравлюсь больше, чем он, — сказал Пьюк и удовлетворённо ухмыльнулся. — Ты хочешь остаться со мной навсегда.