— Я должен ещё раз попробовать. — Он опустил голову, тёплым дыханием лаская её самое интимное место. Затем устроился удобнее, как будто собирался пробыть там какое-то время. А потом лизнул.
В ответ он издал тихий рычащий звук.
— Мой мёд. Моё вино.
«Пощады!» Дрожь сотрясала её, накаляя и так уже вспыхнувшие нервные окончания.
Он ещё раз лизнул её, всосал. Прижал свой язык к её пульсирующей сердцевине и полностью всунул два пальца внутрь, заявляя свои права; тогда как она приподнялась навстречу его рту.
Он продолжал лизать. Продолжал посасывать.
— Никогда не будет достаточно, — сказал он, подчёркивая каждое слово очередным толчком пальцев, очередным нажатием языка. С каждым движением он становился все более агрессивным.
Она не могла… она собиралась это сделать…
— Пьюк! — Его имя сорвалось с её губ, когда она кончила, когда наслаждение наполнило её, разрушило, убило и переделало. Она была побеждена и потрясена.
Он встал на колени. Подавшись вперёд, он одним движениями вклиниться между её бёдрами.
— Не могу дождаться.
После того, как он разместился у её входа, то погрузился внутрь.
Пьюк одобрительно хмыкнул. Она вскрикнула от блаженства, потрясённая вторым оргазмом. Она больше не была Джиллиан Шоу, Джилли Брэдшоу или любым другим именем, которое использовала в прошлом. Она была женщиной Пьюка. Она принадлежала ему, а он — ей. «Мой мужчина».
«Мой дом».
— Такая влажная. Такая узкая. — Он замолчал, сосредоточенно глядя на неё сверху вниз, словно запоминая её черты. Пьюк тяжело дышал, каждый вдох был прерывистым. Капелька пота стекала с его волос по щеке и упала с подбородка на её плечо. Даже это подействовало как стимулятор, капля зашипела, прежде чем испариться.
— Двигайся во мне, — взмолилась она срывающимся голосом.
Он так и сделал. Туда и обратно. Медленно. Он наполнил и поглотил её. Скользил внутрь и наружу. Набирал скорость. Вызывал агонию и экстаз.
— Ты идеально мне подходишь, девочка. Твой… Я твой. Навсегда. — Он толкнулся снова, и снова. Сильнее. Чем больше он двигался, тем более неистовым становился, поднимая её желание все выше.
Джиллиан вцепилась ему в спину, укусив за шею и прижавшись лодыжками к его пояснице. Внутри неё продолжало нарастать давление. Не желая разъединяться ни на секунду, она выгибала бедра каждый раз, когда он отступал. Слишком долго она была пуста и одинока. Теперь она принадлежала ему.
Теперь она его.
Пьюк обхватил её затылок, пригладив волосы.
— Отдай мне своё удовольствие. Возьми моё. — Когда он посмотрел ей в глаза, его охватило удовлетворение…
«Не в силах сопротивляться».
Джиллиан выкрикнула его имя, её внутренние стенки сжимались и разжимались на его длине.
— Ты заставляешь меня кончить, девочка. Заставляешь… — Быстро, в мгновение ока, он выпрямился и потянул её вверх, не выскользнув из неё. Новая позиция заставила его погрузиться глубже. Чтобы убедиться, что она села на него, он обхватил её руками, прижимая к себе. Грудь к груди. Мужчина к женщине. Её волосы рассыпались вокруг них, образовав занавес из тёмного шелка, который защищал их от остального мира.
— Моя Джиллиан. Полностью моя.
— Мой Пьюк. Полностью мой.
Оба они неровно дышали, пока он двигался внутри неё. Когда она прикусила его нижнюю губу, он потерял над собой контроль, обезумел. Хлоп, хлоп, хлоп. Одной рукой он схватил её за волосы и потянул. Другой схватил за ягодицы, оставляя синяки, и это было прекрасно — каждая секунда, каждое движение.
— Джиллиан! — он взревел в небо и, крепко удерживая её, вошёл до конца, отдавая ей всё — так же, как она отдала всё ему…
Глава 38
Усталая, но полностью удовлетворённая, Джиллиан прижалась к Пьюку. Её голова покоилась в ложбинке на его шее, спальный мешок небрежно накинут на них обоих.
Он лениво водил пальцами по её волосам, завораживая, одурманивая восторгом, но она не могла уснуть. Вернее, не хотела спать. Она оставалась настороже на случай любого возможного нападения.
Когда взошло солнце, свет просочился сквозь верхушки деревьев, осветив великолепно обнажённую грудь Пьюка. Зная, что на задании нет кнопки звонка будильника, она прикинула, что у неё есть всего пять или десять минут, прежде чем придётся встать и одеться.
Кроме того, скоро вернутся остальные. На самом деле, она полагала, что Уильям специально держался подальше, не желая видеть их вместе… опять.
«Не чувствуй вину».
Когда она нарисовала сердце на груди Пьюка, он спросил:
— Я привлекаю тебя, девочка?