Нет. Нет! Только так он мог обеспечить ей счастливый конец.
— Как ты можешь знать, чего хочешь? Это связь говорит за тебя.
— Я говорю за себя. — Пепельно-бледная, она прижала руки к груди. — Связь говорит и за тебя?
Так ли это? Откуда он мог знать? Как только связь с Джиллиан разорвётся, Безразличие снова обретёт над ним власть. Только ненадолго, конечно. Пьюк воспользуется ножницами. Если сможет. Можно ли использовать артефакт больше одного раза?
Как много вопросов без ответов.
— Если ты захочешь меня потом, — сказал он, изо всех сил стараясь говорить разумно, как будто его голову не штурмовало огромное количество мыслей, — мы снова свяжемся.
Джиллиан отшатнулась, как будто он её толкнул. Как она не понимает? Он делает это для неё.
— Ты колебался, — сказала она. — Ты не думаешь, что захочешь меня.
Пьюк сжал кулаки — могучее оружие, ставшее бесполезным в величайшей битве его жизни.
— Я не могу даже представить, что не захочу тебя, девочка.
Слезы потекли по её щекам, и она с трудом перевела дыхание. Эти слезы — маленькие капельки воды — ранили его сильнее кинжалов. Поражая прямо сердце, они убивали.
Она вытерла слезы тыльной стороной руки. Прищурилась. Затем вздёрнула подбородок. Расправила плечи. Переход, который он видел много раз прежде.
Теперь Джиллиан стала настоящим воином.
— Теперь я понимаю, — сказала она почти мёртвым голосом.
Мало-помалу эмоции на её лице просто исчезли, пока она не посмотрела на него холодными, жёсткими глазами, лишёнными любви, обожания и нежности. Всего того, что он полюбил и чего страстно желал. Вещи, без которых Пьюк теперь не мог представить свою жизнь.
Он понял, что раньше не умирал. Нет. О, нет. Он умирал сейчас, наблюдая за этим. Наблюдая, как Джиллиан использует магию, чтобы вызвать лёд. Это его убило. На эти её слезы было трудно смотреть, ещё труднее, чем на те, что она пролила после секса, потому что тогда она не была сломлена. Она была свободна.
А теперь сломлена. «Из-за меня».
«Чересчур!»
— Я действительно не вижу счастливого конца, — сказала она тем ужасным, мёртвым тоном. — Ты разорвёшь нашу связь. Нашу драгоценную, святую связь, которая дарит нам обоим семью, о которой мы всегда мечтали. Я все ещё буду тосковать по тебе, но ты перестанешь тосковать по мне. Или, может быть, мы будем тосковать друг по другу, но ничего не сможем с этим поделать. Может быть, ножницы помешают нам снова создать связь. — Она горько рассмеялась. — Возможно, я Оракул. Я так ясно вижу конец наших отношений. Но не волнуюсь. Больше нет.
— Никто никогда ещё не нарушал связь и при этом выживал, но у нас есть шанс. — Пьюк потёр птицу, вытатуированную у него на груди, прежде чем натянуть штаны и ботинки. — Если у нас не получится снова связаться, но мы все ещё будем тосковать друг по другу, то сможем пожениться, как это делают люди.
— Все будет по-другому. Наша связь позволяет тебе контролировать демона и не чувствовать на себе последствий. Наша связь делает меня бессмертной. Что будет, когда ты воспользуешься ножницами, а? Что произойдёт, когда я стану смертной… если я вообще переживу разрыв?
— Ты выживешь и останешься бессмертной. Ты приняла зелье и изменилась. Это останется как прежде. Теперь ты достаточно сильная.
— Но я перестану иметь для тебя значение, — сказала она и отвернулась.
— Ты всегда будешь важна для меня, — прошипел он. — Не смей делать из меня злодея. Я готов отказаться от величайшей мечты, чтобы ты получила необходимое. Потому что ты заслуживаешь право выбора. Я не уподоблюсь твоему отчиму. Не возьму то, что ты не хочешь мне дать. Если твоё сердце принадлежит Уильяму, ты заслуживаешь это знать.
«Если этот мужчина коснётся её, я сделаю с ним…»
Ничего. Потому что ничто не имело большего значения, чем её свобода выбора. Он заставит свой разум опустеть… так же, как опустело лицо Джиллиан.
— Я сказала, что люблю тебя, и это правда, — сказала она. — Я любила тебя. Тогда. А сейчас? — Джиллиан пожала плечами.
Его сердце перешло в галоп, а на лбу выступили капельки пота. Ему казалось, что он пробежал сотни миль за одно мгновение. Адреналин хлынул в кровь.
— Лёд растает. Я позабочусь об этом. Ты снова будешь меня любить.
— Ты боишься, — продолжала она, как будто Пьюк ничего не говорил. — Ты боишься, что я предам тебя, как предал Син. Это единственная причина, по которой ты планируешь это сделать.
Возможно, когда-то это было причиной, но не сейчас.