Все тело мужчины дёрнулось, а затем его колени подогнулись. Он рухнул на песок, корчась от боли. Он больше не выглядел как Джиллиан. Нет, Син стал самим собой… но не совсем. На голове у него выросли рога, на ногах появился мех, а на ступнях материализовались копыта.
Пьюк почувствовал жалость к брату, и ему очень захотелось пустить в ход ножницы. Однажды. Может быть. Но сначала…
Он перевёл взгляд на Джиллиан, и его грудь сжалась. Слезы из её глаз стекали по щекам.
— Ты ранена? — тихо спросил он, готовый убить любого, кто посмел.
Она бросилась в его объятия, дрожа всем телом.
— Ты в порядке?
Ей не больно… она за него волновалась.
— Да, девочка. Клянусь в этом.
— Твой брат…
Пьюк пристально посмотрел на Сина, который застыл на месте. Когда он поднял глаза на Пьюка, в них уже не осталось никаких эмоций. У Безразличия появился новый хозяин… и новая жертва. Его пронзила острая боль.
— Ты собираешься оставить его в живых? — спросила Джиллиан, прикусив нижнюю губу.
— Я… да. Я запру его пока, — ответил Пьюк.
Джиллиан улыбнулась, её лицо просияло.
— Значит, ты это делаешь. Ты меняешь пророчество. Мы можем быть вместе!
Он хотел быть с нею. Он заслужил счастливый конец с этой женщиной. После всего, что выстрадал, она была его наградой. И все же он собирался разорвать их связь.
«Её счастье важнее, так будет всегда».
— Как бы мне не хотелось быть гонцом с дурными вестями, но ты не сможешь запереть Сина. Посланники злятся, помнишь? — Гадес подошёл к Сину и поднял его за загривок. — Син станет подарком Семёрке. Он убил сотни представителей их расы и ответит за своё преступление. Это единственный способ спасти твою шкуру и твою реальность, Пьюкер.
— Нет. Я найду другой способ. — Пьюк покачал головой, и бритвенные лезвия зазвенели друг о друга. — Я буду вершить над ним правосудие. Я.
— Мои слова не подлежат обсуждению, — сказал Гадес небрежно, но в то же время с угрозой. — Они были к твоему сведению. Но не волнуйся. Посланники не собираются убивать его в ближайшие столетия.
Пьюк шагнул к князю Преисподней с твёрдым намерением наброситься на него, но тонкая рука неожиданно обхватила его за лодыжку. Он посмотрел вниз и увидел, что Оракул проснулась. Её потусторонние глаза пристально смотрели на него, мерцая раскаянием.
— Ты спас мне жизнь, — прохрипела она, — так что я у тебя в долгу, а я всегда возвращаю свои долги. Брат, которого ты когда-то знал и любил, мёртв. Если ты хочешь его вернуть — отпусти. Однажды он потеряет голову. Он вернётся, и то, что когда-то было, будет вновь.
Потеряет голову? В буквальном смысле? Тогда как же он сможет вернуться?
Вряд ли буквально, чтобы то, что было когда-то — любовь и общение, которые он делил с Сином — возродилось.
Ещё одна вспышка боли пронзила Пьюка, но он заставил себя кивнуть. Очень хорошо. Он оставит Сина Посланникам. Пока.
О, как быстро может измениться жизнь!
— Каким ещё демоном он одержим? — спросил Пьюк.
— Паранойя, — ответила Кили. — Он стал одержим во время тех мирных переговоров с вашим соседом. Кто-то дал ему сундук… кто бы это мог быть? О, да. Я! И, о, ничего себе. Подумать только! Теперь у него Паранойя и Безразличие. Эти два совершенно не сочетаются. У меня такое чувство, что Син будет разрываться между полным безумием и ледяной апатией. — Она повернулась к Торину. — А мы можем за ним шпионить? Пожалуйста!
Паранойя. Причина перемены в Сине, произошедшей много веков назад, и полной уверенности в том, что Пьюк предаст его и убьёт.
Чудо, что Син не убил его сразу.
— Зачем ты это сделала? — Пьюк потёр центр своей ноющей груди. — Я слышал, что ты говорила в пещере. Ты же любишь нас. Или когда-нибудь полюбишь меня. Чего я до сих пор не могу понять. Зачем тебе причинять боль людям, которых ты якобы любишь?
Она грустно ему улыбнулась.
— Пьюк, ты хоть представляешь, скольких жизней может коснуться один человек? Особенно бессмертный человек? Эффект кругов на воде огромен. Я увидела тебя очень давно. Здесь. — Она постучала себя по виску. — Ты был моим другом, хотя мы ещё ни разу не встретились. Я помогла тебе пережить века, которые ты иначе пропустил бы. Помогла тебе найти способ сохранить жизнь Сину. Помогла тебе найти Джиллиан. Я помогла тебе одолеть Уильяма. Я помогла тебе… Помогла всем вам. Мораль этой истории? Я просто потрясающая.
Гадес кашлянул себе в руку и произнёс:
— Уильям.
— Верно. — Тёмный приблизился к своему отцу. Но сосредоточился не на Гадесе. Он потянулся к короне, все ещё сияющей над головой Сина. — И так кончается царствование Сина Сумасшедшего.