Он задумался, при этом левую руку парень приложил ко лбу, а правой подпер подбородок, словно мим, который говорит жестами.
— Мне удалось покинуть сознание и увидеть будущее. — Наконец заявил пациент своему другу.
— Надо же, и что там было? Видел кого-то из нас?
— Себя точно видел, я пробегал через парадные двери один, представляешь, сольное выступление! Мне удалось сбежать, а Хранители шокированные выглядывали в окна со второго этажа, и это было так… Там еще один сказал, что я сделал фокус круче Гудини!
— Так где же находились остальные в этом видении?
— Ой, не важно. Спали в своих палатах, видать уже и не хотели бежать.
— А я? Меня там тоже не было?
— Да ты и не собирался вроде как выступать.
— Нет, но я хотел уйти отсюда, а ты говорил, что пойдешь со мной. Если они и правда все остались внутри, может ты бы придумал такой фокус, который вытащит от сюда каждого из нас? Возможно, ты можешь изменить будущее…
— Да зачем? Мой номер удался на славу, а лишнее актеры лишь отвлекут внимание.
— Мы не актеры, мы твои друзья.
— У меня нет друзей. — Отрезал артист. Глаза его вспыхнули адской искрой, что ушла спустя мгновение. Больше Механик не захотел с ним разговаривать.
***
Историк никогда не задумывался о том, сколько блестящих умов делят с ним палаты в дурдоме. Оказалось, 13-й, Хамелеон и Соломка тоже были любителями философии и глубоких мыслей, но что-то мешало ему увидеть это раньше.
Странную надпись все заметили еще утром, пускай палату и закрыли на дверях всегда были маленькие окошки. Правда, остальные уже давно разошлись и занимались своими делами, а он все пялился в это самое окно и пытался уловить смысл. Историк чувствовал себя полным идиотом.
А тогда к нему присоединился 13-й. Он метнул быстрый взгляд на растекшиеся по стенке буквы и отошел от палаты Неизлечимой.
— Давно пора. Все мы здесь рано или поздно потеряем голову. — Заявил он с видом эксперта.
— Это была вовсе не шутка, почему другие этого не понимают? Стал бы кто-то шутить через день после смерти друга и… Вообще кто стал бы шутить, играя с собственной жизнью? — Выпалил Историк.
— По ту сторону могилы это кажется безумием, но здесь — абсолютно нормально. Подумай сам, чем еще заняться? От драк устаешь, шахматы и шашки надоедают, радио сломано, пейзаж за окном все тот же… А вот надпись кровью на стене — такого еще не было, но через пару дней и такое надоест.
Мужчина хотел возразить, привести в пример одну из тех историй, где пациенты наоборот становились человечнее — хотя бы та же Зэд — но в глубине души Историк и сам понимал, что это правда. Грань между «мне нечего делать» и «уже ничего не сделать» была практически невидимой.
— Рисовать на стенах плохо. — Прервала тишину Хамелеон. — Но дети, которых часто наказывают, уже не боятся наказаний.
— По тебе и не скажешь. — Как можно мягче произнес Историк. Он не хотел напоминать ей о насилии, пережитом в детстве, просто констатировал факт. — Ты почти всю свою жизнь терпела наказания от этого педофила Томми.
— Дядя Томми умер. — Прошептала она, посмотрев поочередно в глаза обоим. Ее взгляд можно было сравнить с торжествующим Джейсона, или победным Алисы. — Он всегда говорил, что был лучше — сильнее и крупнее, будто родился взрослым, но мы всегда были одним и тем же. Он тот же напуганный ребенок, что и я, Картер, Джейсон, Радость, Чужая как все мы! Просто его никто не наказывал.
И опять между ними запала молчанка. Историк и 13-й отлично поняли, что она хочет сказать и с пониманием отнеслись к произошедшему на мосте. Они выразили свои соболезнования за годы мучений и безразличие к темным пятнам на прошлом девушки, только все это сделали взглядами — чтобы санитар не услышал.
И наконец к ним подошла Соломка, ее руки легли точно на края окошка, будто она тоже пыталась заглянуть в камеру.
— Сыро, как в подвале. У меня такое чувство, что я стою напротив могилы.
— Это палата Инсанабили, ее забрали сегодня в карцер, за то, что исписала стены палаты и принесла немало проблем врачам.
— Что там написано? — Соломка повернула голову точно на Историка, который уже начал привыкать описывать ей все происходящее.
— Не бери в голову… — Отмахнулся он.
— … я просто потеряла голову. — Закончила фразу Хамелеон, метнув на Историка недовольный взгляд.
— Да, «не бери в голову, я просто потеряла голову» написала на стене.
— Кровью.
— Как ты узнала?
— Запах, в последнее время я хорошо их ощущаю, но эта кровь какая-то неправильная и ее слишком много.
— Неправильная? — переспросил 13-й.
— Венозная. — Вспомнила Хамелеон урок биологии в школе. — Венозная кровь, она более темная и наверно пахнет по-другому.
— Железом, псиной и сырым подвалом. — Ответила девушка, отойдя от двери. Этот запах начал ее раздражать.
========== 14. Когда миры пересекаются ==========
Это был один из тех немногих вечеров, когда Рейган работал в тишине. За эти несколько месяцев они перерывали документы по два-три раза в день, так что времени навести порядок просто не оставалось. Жанна утверждала, что после оживления существа нужно будет предоставить всю информацию о ходе эксперимента в идеальном виде.
Он взялся за эту работу без всяких сомнений. Не самое интересное занятие, но хоть какую-то пользу приносит, не то что возня с пожизненно заключенными.
Так он думал ровно до тех пор, как не услышал глухой удар в стенку гроба изнутри. Существо никогда не общалось подобным образом — в случае поломки оболочки оно бы погибло. Что это могло значить?
Оторвавшись от кипы бумажек Рейган подошел к гробу и замер. Неужели, операция уже началась и оно рвется к ослабленному телу? Не может быть! Картер обещал, что Рейган будет присутствовать, да и что они будут делать без главного наблюдателя?
Мужчина положил руку на крышку гроба. Второй удар был настолько сильным, что он почувствовал его через прочную оболочку. Не показалось. Оно действительно рвалось на волю, но Рейган все еще не верил, что они начали без него.
«Ты же знаешь, что когда оно придет, документы обесценятся. И дело тут не в исследованиях, не в премиях, они хотят власти, хотят избавиться от тебя.» — Рассуждал он, отходя от гроба.
Третий удар, крышка упала. Он закрыл глаза и прикрыл лицо руками, но спустя десять секунд тишины все же посмотрел внутрь.
Там не было никого и ничего — просто железные стены. Взяв себя в руки, Рейган снова подошел к гробу.
«А если все это время ничего не было? Просто голос в моей голове и ничего больше… Я не был гением и не был свидетелем, лишь еще одним психом».
Пальцы коснулись задней стенки гроба и тут же увязли в ней. Непонятная слизь была не черной, как изначально показалось, а темно бордовой. За тонким слоем этой дряни что-то было, еще одно помещение.
И то чувство величия снова вернулось. Рейгану захотелось попасть туда — пусть его не будет на операции, зато он станет первым, кто попадет в другой мир.
Мужчина сделал один рывок и прошел через эту тонкую пелену. По ту сторону его ждал точно такой же подвал, затопленный кровью. Зрелище совершенно не напугало бывшего тюремного врача — там он насмотрелся и на кровь, и на ржавые трубы, только вот ходить по такой каше было проблематично — в этом мире кровь была вязкой, как болотная тина.
Это место оказалось самым отвратительным в другом мире — ведь именно здесь оно питалось — остальные же помещения полностью копировали больницу без крови, странных символов или еще каких сюрпризов. Наоборот — комнаты казались слишком светлыми, чересчур чистыми и нереально гармоничными. Рейган постоянно слышал крики в соседних помещениях, звуки разбивающихся предметов и удары головой о стену, однако, войдя в очередную комнату никого не обнаруживал — вся та же идеальная чистота.
Спустя несколько минут человек начал чувствовать головную боль, дышать стало труднее. Теперь Рейган понял, почему существо не хотело уходить в их мир. Головная боль быстро нарастала, взгляд упал на дверь операционной — из-под нее вытекала кровь. Там сейчас проходила операция, а значит был второй портал — еще один выход.