Мак чувствовала тело Алекса, окружающее ее со всех сторон, и его руку, лежащую на ее груди. Все это казалось нереальным, как будто настоящая Мак исчезла, и он держал в руках куклу, а не человека.
- Шлепали ее дочь. Арлин любила свою дочь.
- Блять, - выдохнул Алекс.
Его слова поразили ее, как и его поцелуй на щеке. Уткнувшись своим колючим подбородком ей в шею, он произнес:
- Знаешь, кошечка, я мог бы сказать, что эта старая сука должна быть расстреляна за жестокое обращение с детьми, находящимися на ее попечении, и что именно из-за нее ты всегда теряешься, когда дело доходит до наказаний, но мои слова ничего не изменят. Только ты сама можешь это сделать, однако твое подсознание сопротивляется любым изменениям.
Теряется? Скорее, полностью и бесповоротно все портит. Между ее детством и тем временем, когда она работала проституткой, ее внутренняя карта мира больше походила на мозаику, кусочки которой были рассыпаны на полу. Не такое уж большое откровение, кстати. Но то, как сжался ее желудок, когда его рука начала гладить ее грудь, лишь подчеркнул факт ее сломленности.
- Кто-нибудь прикасался к тебе интимно, когда ты была маленькой? спросил Алекс.
Его другая ладонь скользнула в зазор между краями одеяла. Она попыталась запахнуться и схватила Алекса за руку. Теплые пальцы сжались на ее холодных.
- МакКензи?
- Нет.
Ее голос прозвучал слегка с придыханием.
- Никто.
- Не хочешь мне рассказать, что произошло двенадцать лет назад?
- Нет.
Девушка снова попыталась вырваться, но ее усилия были так же бесполезны, как и у бабочки, пытающейся улететь от голодной птицы.
- Хорошо.
Фонтейн не казался рассерженным, но она знала, что именно таким он сейчас и был. Александр не сдастся. Должно быть, стойкость, была его вторым именем. И вместо того, чтобы продолжить разговор, он просто продолжал ласкать ее грудь. Его пальцы кружили вокруг ее соска, и она фактически могла чувствовать, как твердеют ореолы в ответ на его знающее прикосновение. Мужчина переместился ко второй груди, и ей показалось, что через нее прошел электрический ток, так как, вскоре, обе груди заболели.
- Алекс, я хочу уйти. Я устала.
Фонтейн достаточно сильно ущипнул ее за сосок, отчего девушка дернулась, и все разрастающееся тепло перекинулось прямо на ее клитор. Ее киска была словно в огне.
- Не лги мне, зверушка. Обычно, я предпочитаю отказ от лжи, и сейчас не готов мириться с очередной блажью. У меня был долгий вечер, поэтому я намерен, немного поиграть со своей сабой.
Поиграть? Холод охватил ее позвоночник, гася разгоревшийся в ней огонь, как если бы на нее опрокинули воду со льдом.
- Да, поиграть с тобой, - сказал он, пугая ее.
Мак и не подозревала, что произнесла это вслух.
- Не волнуйся, зверушка. Мой член останется там, где он находится, пока ты сама на него не запрыгнешь. Но это единственная уступка, на которую я сегодня пойду.
В подтверждении сказанного, его пальцы сжались на ее соске. Потягивая и отпуская в медленном ритме, до тех пор, пока ее кровь и киска не запульсировали в ответ. Он слегка укусил ее в шею, и она подскочила. Как ему удавалось делать так, что весь поток ощущений перетекал в ее клитор, как будто река впадала в океан, заполняя его настолько, что тот выходил из берегов. Словно услышав ее мысли, его другая рука выпустила ее пальцы, и он погладил ее тело ниже…очень нежно, но все же неумолимо. В попытке остановить его, Мак положила свою руку поверх руки Алекса, и сплела с ним свои пальцы - бесполезная попытка. Они так и остались сплетенными, когда он провел по ее киске.
Мужчина усмехнулся.
- Никогда бы не подумал, что ты из тех людей, кому нравится мастурбировать в общественных местах, но я люблю смотреть, как женщина доставляет себе удовольствие. Поэтому, если хочешь, можешь продолжать.
С рычанием отдернув руку, она поняла, что проиграла этот раунд. Черт возьми, Мак проиграла ему, в том числе, и свои чувства.
Прижавшись своей холодной рукой к ее теплой киске, он растер влагу с пальцев по ее бедрам.
- Ты течешь, - прошептал он, - значит, я продолжаю.
Как он делал это с ней? К ней прикасались мужчины - много, очень много мужчин, и они трогали ее...
- Перестань думать, - зарычал он, снова кусая ее за шею, тем самым пуская под откос все ее мысли…и внезапно скользнул в нее пальцем.
Подскочив, она ахнула, когда он одновременно ущипнул ее за грудь. Ее клитор ощущался, как накачанный воздушный шар, дрожь сотрясала все ее тело. Самоконтроль выветривался, как песок на пляже, но она продолжала бороться. Предплечьями удерживая ее на месте, Алекс второй ладонью переместился с ее груди на киску, обрушиваясь на ее влагу, и проникая сквозь складки, растирая ее вверх по клитору. Затем, он закружил вокруг пульсирующего комочка плоти, поглаживая нежно, но твердо и в беспощадном ритме. Остановившись, чтобы размазать по ней вновь появившуюся влагу, он снова возобновил свои мучительные действия. В этот раз, она действительно чувствовала, как приближается ее кульминация; ноги подрагивали, внутри все напряглось, словно пружина.