Хан уселся на софу, начал прикидывать. Если собрать черкесов, ясов, буртанов, нанять армян, да своих — татар и половцев, так туменов пять-шесть соберётся вполне. От фрягов надо просить подмоги, наёмников. Тогда он точно Дмитрия разобьёт. А потом рать на Тохтамыша повернуть можно.
Мамай упал на подушки. Есть теперь план действий, есть! А фрягов он примет уже завтра.
С тем и уснул.
С утра сотворил намаз, позавтракал слегка сушёными фруктами, шербетом.
А Мирза уже у порога, кланяется.
— Передай визирям да мурзам, пусть собираются, посольство купеческое принять со всеми почестями требуется. А уж после приёма проведёшь их в мои покои, поговорим с глазу на глаз. Слишком много посторонних ушей — это плохо. И ещё вот что. Передай доверенным людям, что у Тохтамыша служат — пришла пора. Пусть подкупят повара и отравят Тохтамыша, он должен умереть. Не получится от яда — так от ножа и стрелы на охоте. Я знаю, он любит охотиться с соколами. Вот пусть подстерегут.
Мирза поклонился и вышел.
К полудню в большом зале дворца собрались уважаемые люди Орды: беки, мурзы, суфии. Ордынцы восседали на шитых золотой нитью, мягких, пухлых подушках.
Глашатай возвестил о прибытии посольства купеческого из Кафы. О послах купеческих все и так давно знали, но придворные традиции и этикет нарушать нельзя, послы могут обидеться.
Вошла делегация из трёх богато одетых в европейские одежды купцов.
Мамай никак не мог привыкнуть к их смешным коротеньким штанишкам, плоским шляпам, называемым фрягами беретом, куцым курточкам из бархата.
Глаза Мамая остановились на груди купца, шедшего впереди. На ней, на массивной золотой цепочке сверкал большой, не меньше ногтя большого пальца, изумруд. Редкостной красоты и величины камень!
Купца он знал. Это Джузеппе, он не раз бывал с посольствами. Мамай усмехнулся. Вот имечком родители наградили — как пчела жужжит.
Купцы вошли степенно, склонились в поклоне. Сделав пару шагов, ещё раз отвесили поклон. Хан благосклонно кивнул. Слуги тут же поднесли послам подушечки. Купцы, кряхтя, уселись, скрестив по-восточному ноги.
— Как доехало посольство? Легка ли была дорога? Не обидел ли кто?
Хан был любезен. Впрочем, таким приветствием он встречал все посольства.
— Да благословит Всевышний всесильного хана! — Купцы склонили головы. — Путь наш был долог, но на дорогах ордынских порядок, добрались спокойно.
Хан удовлетворённо кивнул. В Орде, как повелось ещё от Темуджина и Батыя, напасть на купца или посольство — тяжкий грех, каравшийся смертью.
— Да продлит Всевышний твои дни, великий хан! — продолжил предводитель посольства. — А чтобы глаза твои лицезрели только приятное, купцы кафские шлют тебе подарки.
Купец хлопнул в ладоши. Слуги посольские начали вносить дары. Впереди двое слуг несли тяжёлый сундук, далее, уже поодиночке, прислуга несла шкатулки, шёлковые мешочки.
Положив дары рядом с купцом, слуги, пятясь, удалились. Приближаться к хану они не имели права.
Хан сделал знак рукой. Из-за спины его выбежали воины, подхватили дары, поднесли к хану поближе. Он кивнул.
Один из воинов откинул крышку резного, окованного по углам медью сундука.
Взгляды беков и мурз скрестились на его содержимом. Глаза их засверкали от восхищения и зависти.
Купец встал, поклонился, подошёл к сундучку, бережно взял с бархатной подушечки тяжёлую гранёную вазу, оправленную поверху серебром с затейливой резьбой. Повернул её к солнечным лучам. Ваза заиграла отсветами, пуская лучики по стенам и лицам ордынцев. По залу пронёсся вздох восхищения, а может быть — зависти.
Также бережно купец уложил вазу на место. Кончики его пальцев мелко дрожали. Ваза была толстого стекла и весила изрядно, однако же и осторожность немалая нужна. Разобьёшь неосторожно — хан обидится, вражда может приключиться между Кафой и Сараем. А сейчас обеим сторонам это не надобно.
Главный подарок продемонстрирован, с более мелкими — в ларцах, шкатулках и мешочках — ордынцы разберутся сами.
— О, великий хан! Ваза сия стоимости немалой — как половина табуна, — вроде мимоходом, вскользь тихо сказал купец и был услышан.
По залу пронёсся ропот. Даже плоское стекло, на окна небольшого размера, стоило немалых денег. А тут — изысканная и редкая работа!
Хан удовлетворённо откинулся на подушки. Он был доволен — подарка столь редкостного он ещё не видел. Позже, у себя в покоях, он рассмотрит вазу и другие дары более внимательно, полюбуется.