Проснулся Михаил поздно. Голова была тяжёлая, во рту пересохло.
— Эй, кто-нибудь! — крикнул он.
Вошёл один из воинов.
— Поправиться?
Боярин кивнул только. В голове взорвались сотни колоколов. Михаил схватился за неё. Вроде сам вчера до постоялого двора добрался, а вот поди ж ты, развезло.
Воин явился быстро, в обеих руках — по чарке.
— Тут рассол капустный, тут — пиво.
Михаил трясущимися руками схватил корчагу с пивом, припал жадно губами. Опустошил почти всю, перевёл дыхание, допил. Посидел немного. В голове начало проясняться, сухость во рту почти пропала. Воин смотрел сочувствующе.
Михаил взялся за рассол. Отпил немного, поставил.
— Фу, гадость какая!
— Тебе бы, боярин, сейчас горячего шулюмчика. Самое лучшее средство, по себе знаю.
— Так давай!
— Пойду в поварню, узнаю.
Всё-таки воин принёс большую плошку горячего шулюма. Наваристый бульон из баранины с большими кусками мяса, с морковкой и луком, густо приправленный перцем, быстро поднял боярина на ноги.
Уже к полудню только густой запах выдавал вчерашнее излишество. Михаил перекрестился на икону в углу.
— Спасибо тебе, Господи, за исцеление болящего!
Посидел, раздумывая — идти ли к Боброку? Может, большой воевода чувствует себя ещё хуже?
«Пойду, — решил Михаил. — Не примет — то его дело, а моё — нанести визит». Он кликнул воинов и велел собираться.
Дорогу нашли с трудом, осведомляясь у прохожих. Наконец по узким улицам добрались до знакомого дома.
На удивление, Боброк принял сразу. То ли крепок был боярин, то ли пил меньше, однако выглядел бодрым.
Они поговорили немного об Орде, Литве да Твери — куда же без них? Разговор переключился на вчерашнее торжество. Михаил вдруг припомнил боярина Вельяминова, пересказал происшедшее Боброку.
Дмитрий Михайлович потеребил бороду.
— А не показалось ли? Может, выпил много, да и причудилось?
— Я тогда ещё почти трезвым был.
Боброк вперил взгляд Михаилу в глаза.
— Не навет?
— Упаси Господи! Я ведь боярина в первый раз увидел!
— Да, верно. Тысяцкий-то — брат старший. Младший, Николай — тоже воевода, боярин московский, по росписи — в полку левой руки. И оба ни в каких кознях не замечены. Ладно, имеющий уши да услышит. Ты мне вот что скажи: согласен ли в Москву перебраться, на службу к великому князю? Ему верные люди надобны!
— В Москве бояр и без меня хватает!
— Э, не скажи! Бояре-то есть, только вот не все князю служат. Есть московские, которые служат, а есть городские — они сами по себе. И среди тех и других встречаются те, кому князь не по нраву, вольницу их ущемляет. Уж столько их в Рязань да Тверь съехало! Мало того, Олегу Рязанскому присягнули, в войске его воюют.
— Привык я к Серпухову, дом у меня там.
— Эва, хватил! Дом у него! Перейдёшь на службу в Москву, князь тебя землицей одарит — дом построишь. А не захочешь строить — так землицу с домом получишь. Дмитрий Иоаннович преданных ему людей ценит, за службу верную милостями одаривает: землёй, дачей в Подмосковье, опять же — трофеи военные. А как же без этого? Ты, как воин, животом своим рискуешь, в отличие от городских бояр. У них всего и развлечений, что охота да баня.
— И ещё одно. Я князю Серпуховскому присягал, как-то неудобно от него уходить, — сказал Михаил.
— Неудобно порты через голову снимать! Князь Серпуховской — двоюродный брат великому князю, ему служит. Так что измены здесь никакой нет, повышение по службе. Заметь, я тебя не меды стоялые пить зову — на службу бранную, опасную. Тут уж тебе решать. Но, как мужу серьёзному: решишь — назад поворота не будет.
— Я понимаю, потому — думаю.
— Думать — это хорошо. Ты не мальчишка сопливый, тебе воинство доверят, от твоих действий в бою, может, судьба княжества зависеть будет. Доверие велико, но и спрос большой. А по заслугам и награды. Однако же знать должен: изменишь, сподличаешь, струсишь — пощады не жди.
Оба замолчали. Первым заговорил Боброк.
— Совестливый ты. Другой за такое предложение ухватился бы не раздумывая. Ты же, присягу дав князю Серпуховскому, уйти от него совестишься. Это славно! Стало быть, вера в тебе есть, дух. Совесть! А это — главное в любом человеке. Если воин опытный, в бою умный, это ещё не значит, что он надёжный и верный. В решающий момент иной поле боя оставить может, жизнь свою спасая. Ты сейчас, может быть, решаешь главный вопрос своей жизни, потому не торопись, взвесь всё. Будешь служить верно — заметит князь твоё рвение, поднимет из простых бояр. Князь молод, но умён и рассудителен, ему опора нужна, люди верные.