Другие купцы за товаром сами на кораблях или с обозами ходят. Некомат же предпочитал товар у других фрягов скупать и продавать его в своей лавке. Зачем? Ответ один: не торговля ему надобна, лавка — лишь прикрытие. Тогда для чего? Учитывая внезапно вспыхнувшую дружбу его с Иваном Вельяминовым, понятно стало — зреет заговор. Он — как нарыв на теле княжества, и когда прорвётся — неведомо.
В один из дней Михаил пришёл к Дмитрию Михайловичу. Рассказал всё, что выяснил, со всеми подробностями — и о Некомате, и о Вельяминове, вокруг которого собираются недовольные бояре.
— Правда ли сие? Не навет ли? — обеспокоился большой воевода.
— Не пустые людишки сведения добывали — я сам. Каждое слово моё — истинное, видит Бог! — Михаил перекрестился.
— Тогда плохо! Надо ко князю идти, пусть сам решает, что с ними делать. У тебя видаки или бумаги какие в доказательство сказанного есть?
— Какие видаки? Они от чужих хоронятся!
— Ты же узнал!
— За князя тревожно.
— Едем!
Боброку взнуздали коня, конь Бренка уже под седлом был. Сопровождаемые воинами Большого воеводы, понеслись они в центр, в Кремль. Въехали в Боровицкие ворота, спешились, дружинники коней забрали.
Князь отдыхал после обеда, однако Боброк уговорил стоящего у дверей рынду пропустить их.
На звук открывающейся двери князь проснулся. Не часто так бывало, что большой воевода осмеливался сон княжеский потревожить.
— Татары или Литва? — князь сел в постели.
Телом он был тяжёл, грузен, несмотря на младые годы.
— Хуже, князь! От татар или Литвы отбиться можно. Заговор!
У князя слетели остатки сна.
— Говори!
— Вот он всё узнал, пусть он и говорит, — большой воевода указал на Михаила.
— А, бывший воевода Серпуховской, Михаил Андреевич! Говори!
Михаил, не опуская деталей и подробностей, поведал о купце Некомате, о дружбе странной меж ним и Иваном Васильевичем Вельяминовым.
Князь слушал молча, не перебивал, только глаза его наливались гневом и злобой.
Когда Михаил закончил, князь вскочил с постели.
— Змей подколодный! И отец его таким же был! Яблоко от яблони недалеко падает!
Князь босиком, в одной длинной рубахе, подошёл к Михаилу.
— Всё правда?
Михаил перекрестился.
— Верно! Ты здесь человек новый, к интригам ещё не привык, ни к кому не примкнул.
Князь уселся на постель, повернулся к Боброку.
— Что делать будем?
— Схватить злодеев и пытать на дыбе. Сами всё расскажут и подельщиков выдадут.
— А Дума боярская? В этот же день все узнают. Там у Вельяминовых сторонники найдутся, народ мутить станут. Мне только бунта в Москве не хватает.
— А дружина на что?
— Нет, хитрее сделаем. Есть у меня людишки верные, пусть последят за обоими. Если удастся — подслушают, или лучше того — грамоту, бумагу какую раздобудут. Сам посуди: Вельяминов боярин, дворянин, он только княжескому суду подлежит, причём в составе суда десяток бояр должен быть. А им доказательства подавай.
— Верно! — нехотя признал Боброк.
— А вы ступайте и держите язык за зубами. За службу верную тебя, Михаил Андреевич, хвалю.
Воеводы вышли из дворца.
— Ну, Михаил Андреевич, мы своё дело сделали. Теперь пусть у князя голова болит.
Однако или людишки князя неосторожны были, или в ближнем княжеском окружении изменщики подлые нашлись, но Некомат и Вельяминов встревожились и верхами в Тверь ушли, к брату Дмитрия, князю Михаилу.
Прибыли они к нему 5 марта 1375 года.
При дворе князя Михаила Александровича беглецов приняли с радостью. Оба сразу стали ближними ко князю людьми. Через некоторое время им доверили быть послами в Орду, выдали деньги. Посольство было успешным, и 14 июня 1375 года предатели привезли в Тверь ярлык от Мамая на великое княжение. Михаил Александрович возликовал. Он Ордою назначен великим князем!
У князя Московского Дмитрия были в Твери свои люди — даже среди бояр, и он узнал о ярлыке Мамая на великое княжение буквально через неделю. Ярости князя не было предела.
— Лучше бы я сразу послушался Бренка и казнил изменников!
Трон под князем зашатался. На главенство среди княжеств претендовали сразу Литва, Тверь и Рязань. И каждый из князей по происхождению, знатности рода, мог притязать на это место.
Но власть любят все, и никто без боя, без сопротивления её не отдаёт. Тем более что в глубине души Дмитрий не признавал Мамая законным ханом, поскольку в жилах его не текла кровь Темуджина. Темник, захвативший власть в Орде хитростью, обманом, убийствами, силой. Даже не все татары его поддерживали, в основном только Крым.