По крайней мере, эту историю им поведало письмо отца, и сама Ровенна.
Концовка этой истории была проста и коротка. Когда решили, что Ровенна достаточно контролирует себя и свои эмоции, ее вернули в особняк. Главным предлогом было то, что она должна была заботиться о младших братьях и лучше познать все традиции и тонкости именно их семьи. У каждой семьи чистокровных вампиров были свои обычаи, поэтому Ровенну необходимо было обучить всему этому.
Появления в особняке женщины с законами правами вызвало разные реакции.
Субару появление сестры не понравилось. Почему он объяснить не мог. Скорей всего, это было исходящее от Ровенны чувство гордости, даже гордыни. Гордыню Субару встречал по отношению к себе от двух своих мачех – Беатрикс и Корделии, которые просто не брали мальчика в расчет. Ровенна была не просто гордой, но и похожа на мать. Те же аристократические черты лица, та же походка, осанка и манера разговаривать. Сама того не желая, она напоминала Субару женщину, которая его презирала. Что испытывала сама Ровенна по отношению к нему, сказать было сложно.
Субару лучше многих знал, как отец поступил с его матерью и к чему именно это привело. Сознание не покидали картинки о полных боли глазах Кристы, ее мольбы о смерти; все это контрастировало с образом спокойной и умиротворённой Беатрикс. Субару не утверждал, что ее жизнь была идеальной, однако явно лучше, чем у его матери. Поэтому, всеми фибрами души – если она у него была – он возненавидел не только Беатрикс, но и Корделию. Две мачехи, чья жизнь была лучше.
Ровенна была живым воплощением Беатрикс и казалась счастливой. Кроме этого, это недавно появившаяся девчонка могла им распоряжаться при желание, на правах старшей; могла отдавать приказы, если бы хотела. Субару пытался убедить себя, что это – единственные причины его острой неприязни к девушке, однако и он, и сама Ровенна понимали, что проблема куда глубже.
Аято и Райто, по началу, относились к Ровенне с опаской. Причиной были не столько какие-то ее способности – свидетелями которых они еще не стали – а скорее в том, что они элементарно не могли ее вспомнить. Казалось, с этой вампиршей они прожили до ее восемнадцатилетия – немного дольше, если брать вампирское времяисчисление – а вспомнили о ней только тогда, когда она сама заявилась в особняк. Но судя по всему, ранее, в тех забытых ими временах, их с Ровенной связывали теплые отношения.
Канато же был тем, кто проникся к ней искренней симпатией сразу, как узнал, что Венн – так он сокращал ее имя – их сестра. Он подолгу говорил с ней, что-то рассказывал и показывал свою коллекцию мягких игрушек. Все знали, как Канато дорожил своими игрушками и когда он подарил Венн одного плюшевого зверя – лису – удивление высказали все. Даже обычно пассивные и незаинтересованный ни в чем Шу удивленно покосился на мальчика, но потом также быстро потерял интерес.
Добиться эмоций от Шу все еще оставалось невозможным. Через два вечера после приезда девушки, он завалился в ее комнату и, едва ли не засыпая в кресле, и пробормотал что-то похожее на приветствие. Ровенну это знатно повеселило – она громко рассмеялась. Шу пробормотал «слишком громкая женщина» и исчез из ее поля зрения. Он всем своим вампирским нутром чувствовал, что с появлением Ровенны многое в их жизни изменится.
Рейджи был зол. Его злило и безмерно раздражало то, что эта женщина появилась буквально из неоткуда, как снег свалилась на их головы, руша привычный порядок, но конечно, на его лице не отразилось, и доля проявляемого им эмоций. Будучи вампиром, он привык к другому отношению с девушками. Появлявшиеся здесь представительницы прекрасного пола были бесправными жертвенными невестами, которые жили здесь весьма короткий срок. Второй Сакамаки стремился поработить жертвенную невесту, добиваются власти над ней, уничтожить морально и физически. Так он чувствовал себя хозяином положения.
С Ровенной такой трюк нельзя, да и вряд ли получится провести. Она всем видом показывала, что хозяйкой положения была именно она. Она была неподвластна Рейджи, его влиянию, но сам вампир обнаружил, что безумно хочет подчинить себе именно эту девушку. Это было похожее на манию, яростно желание или даже наваждение ― девушка с сиреневыми глазами была ему не подвластно, а он любил получать то, что ему не принадлежало.
В своем коротком и сухом письме, Карл Хайнц коротко намекнул, что в основном полагается на Рейджи. Объяснить Ровенне нюансы, законы и поведать тайны и образ жизни их семьи. Поскольку Ровенна жила в другой аристократической семье вампиров ― почему так до сих пор никто не понял, но кроме Рейджи вряд ли такими вопросом кто-то задавался ― а потому уклад жизни родной семьи она не знала. Рейджи скрипел зубами, злился, но не мог ничего изменить. Ему пришлось взяться за своеобразное обучение новоявленной сестры ― обращение звучало очень странным, а потому он называл Ровенну только по имени, не прибегая даже к сокращённому варианту.
Его обращение с Ровенной лишь самую малость отличалось от чтения лекция жертвенным невестам. Во многом из-за того, что девушка была представительницей их семьи, леди с благородной кровью и во многом ее поведение этому соответствовало. Рейджи сразу понял, что Ровенны из-за всех сил пытается не выглядеть как аристократка. Она собирала в волосы в небрежные прически, высокие хвосты, одевала штаны и совсем не носила юбки, и вела себя весьма расковано, но все же воспитание не прошло даром, и Ровенна поступала как аристократка: прямая ровная спина, плавные изящные движения, манеры, слова и речь ― все в ней выдавала ее истинную суть, и это скрыть было нельзя. И именно эти факторы не давали Рейджи забыть о том, что девушка с каштановыми волосами ― не очередная девчушка из церкви, а девушка из его семьи, которая заслуживает достойного обращения.
Во время своеобразной учебы, Рейджи внезапно обнаружил еще несколько хороших качеств у Ровенны. Она была внимательна, имела хорошую память и умела слушать. Последнее особенно порадовало второго Сакамаки. Он не без основания считал себя умным, даже другие вампиры находили его прекрасно образованным и интеллигентным молодым вампиром, но братья обходились лишь снисходительными усмешками и открытыми насмешками над таким поведением брата. Со временем, на такое перестаешь обращать внимание, но приятное разнообразие в виде Ровенны Рейджи оценил. Она могла говорить с ним, спорить, подкрепляя свои слова достойными аргументами, и вскоре Рейджи обнаружил, что всерьёз наслаждается их времяпровождением.
Сегодняшний вечер не должен был чем-то отличаться от остальных. Он собирался пригласить Ровенну на чай, чтобы продолжить ее введение в дела семейные. Однако дворецкий сообщил о том, что «госпожа Сакамаки» проводит время с Канато. Рейджи данный факт слегка удивил: уж кого он не мог представить хорошим собеседником, так это Канато. Второй сын Корделии общался только со своими родными братьями, да и то весьма редко предпочитая компанию своего медвежонка Тедди, подаренного беспутной матерью. О единокровных братьях говорить и не стоило ― их отношения сводилось к минимуму. Так чем же могла отличаться Ровенна?
Рейджи, пока направлялась к одной из гостиных на втором этаже, задавался этим вопросом. Он придерживался мнения, что Канато было просто интереснее новое лицо. Особенно женское, ведь кроме матери и жертвенных невест женщин в особняке не было. Смех Ровенны он услышал еще до того, как подошёл к двери ― теперь в особняке часто раздавался ее смех, и Сакамаки раздражало то, что истинные леди громко не смеются, а Ровенна это правило, как и многие другие, не брала в расчет.
И все же, было нечто, волнующее Рейджи. Ровенне была такой необычной. Такое мягкой снаружи, но внутри девушки словно были всевозможные металлы и льды. Ровенны была сплошным противопоставлением, если быть точным. Оксюморон. Сочетание противоречащих друг другу понятий; остроумное сопоставление противоречивых понятий, парадокс. Да, пожалуй, именно парадокс. Хотя это не мешало Ровенне оставаться до ужаса обаятельной и роскошной.