— Твой супруг, — внезапно говорит демон. — Не тот красивый темноволосый любовник, а тот, за кого ты вышла замуж, дабы он доказал свою преданность. Он плохо следит за важными вещами. Стало быть, он может потерять и клинок, и тебя.
— Все женщины такие сплетницы, — с наигранным грустным выдохом произнесла Ровенна, внезапно круто крутанувшись и перехватив руку с оружием. Кости женской руки, которая держала клинок, хрустнули под сильной хваткой Ровенны, Аграта зашипела: больно ей не было, но внезапный удар обескуражил ее. Черный клинок бесшумно упал на ковер, а Ровенна ударила Аграту о стенку. Демон попыталась броситься вперед, но Ровенна сама подняла клинок, пряча его за поясом.
— Знаешь, в чем разница между нами? — спросила Ровенна, глядя на то, как демон жмется к стене. — Я люблю и любима, а ты лишь потаскуха, которую рассматривают лишь способом удовлетворения все, кто только захочет. Тебя никто никогда не любил, — Ро усмехнулась. — И уже никто не полюбит.
— И все же, называй вещи своими именами, — Аграту была крупная дрожь, но женщина пыталась с ней справиться. — Сын Карла, пусть и твой возлюбленный, но лишь любовник. А твой супруг — совсем другой мужчина. И как думаешь, кого будет Рейджи узнать о том, что помимо него есть еще кто-то?
Лицо Ровенны словно покрылась ледяной коркой, но Аграта уже сказала, и брать свои слова назад не собиралась. Она боялась Ровенну, о дрожи в глазах боялась, до потемнения в глазах, потому что знала, насколько жестока эта женщина, насколько изобретательна и извращена она в дарование вечных мук. Аграте повезет, если ее просто убьют, и она отправится в вечную темноту; о другом раскладе думать совсем не хотелось. Разворачиваясь, Ровенна отходит от нее и садится на диван. Закинув ногу на ногу, и расправив складки на черном пальто, вампирша стала похожа на человека, который готовится смотреть фильм. Крутя в руках клинок, она начала говорить, словно сама собой.
— Первый клинок удивительная вещь, правда? — золотистые глаза посмотрели на Аграту. В глазах той — обреченность, будто вот и не собирается драться. Правильно, смысла нет. — Обагрённый кровью миллионов людей, он стал идеальным оружием, одним из немногих, что может убить Владыку, — Ровенна выдержала паузу. — Или Карла. Первое оружие станет финалом войны, которую вампиры и демоны ведут уже на протяжении многих веков. Было абсурдом доверять его тебе.
Внезапно ночную тишину прервал далёкий вой. Аграта посмотрела в сторону окна, и тяжело выдохнула: у нее не было шансов. Этот вой — страшный, душераздирающий — лучше всего дал ей понять, насколько близким был ее конец; Ровенна даже не захотела сама избавится от предавшего ее семью демона, показывая все своей отношение к ней. Аграта хотела отойти подальше от окна, словно это могло бы спасти ее, но тут же передумала это делать — смысла бежать уже не было, она проиграла, как только Ровенна переступила порог этой комнаты. Это понимала и она, и сидящая на диване вампирша.
— Я бы сказала, что ничего личного, но это было бы не так, — сказала Ровенна. Из коридора внезапно послышались шаги, и в комнате появился Руки Муками — на холодном лице застыло бесстрастное выражение. Он приветственно кивнул Ровенне, и та слегка кивнула головой в ответ. Аграта посмотрела на Руки удивленно: неужели маленький аристократ предал Карла?
— Ты предала нашего Повелителя, — сказал Руки ровным голосом, не выражая никаких эмоций. Какое-то рычание и скулеж раздались прямо у ног Муками, и Аграта тупо смотрела на невидимого огромного пса. Специально ли пес пришел невидимым, или это было желанием Ровенны, Аграта не знала, и была ли ей уже разница. — И твоя смерть — смерть предательницы, чистокровного демона, не являющийся членом королевской семьи, один из важных элементов в создание будущего нашей жизни.
— Кто не с нами, тот против нас, — сказала Ровенна, а потом обратилась к псу, чьи багровые, налитые кровью глаза, сверкали в темноте подобно дорогим камням. — Мне нужно сердце. Все остальное —твой ужин.
Пес бросился на демона с утробным рыком, ее кровь мгновенно залила пол, стены, Ровенна брезгливо приподнялась, садясь на спинку дивана. Вскоре желаемое было у нее.
***
— Достала? — удивленно спрашивает Ровенна, когда Назлы демонстрирует ей кольцо с кровью Райто. Девушка бережно берет его и убирает в резную шкатулку, внутри разделенную на шесть отсеков для колец.
— Это было отвратительно, — ровно произносит служанка, но по ее лицу пробегает судорога. Ровенна усмехается: желание заниматься с кем-то сексом у демонов и вампиров занимает не последнее место в списке желаний, их либидо не угасает на протяжении почти всей бессмертной жизни. У некоторых, кто в браке или в отношениях на протяжение веков появляются другие потребности, которые может удовлетворить только партнер — тоже желание крови у вампиров, когда ты получаешь извращенное удовольствие от горькой и мерзкой крови своего сородича. Назлы же была асексуалом до мозга костей, и Ровенна могла представить, как ей пришлось извернуться, учитывая, с кем именно пришлось пообщаться.
— Я передала сердце Аграты Руки, —сообщила Ровенна. — Осталось извлечь еще крови из Юи, и на кровавую луну можно начинать обряд возвращения.
— Скоро наш мир потрясется и ужаснется, —сказала Назлы все тем же Ровным, безэмоциональным голосом. Ровенна закрыла шкатулку, отрываясь от созерцания шести колец, под камнями которых была спрятана заветная кров Сакамаки. Девушка протянула вещь Назлы, но когда служанка взяла шкатулку за другой конец, Ровенна задержала свою руку, вынуждая Назлы посмотреть на нее.
— Случилось еще что-то, — скорее утвердила, чем спросила вампирша. Она прищурилась, глядя на вмиг погрустневшую Назлы; впрочем, тень быстро вернула себе на лицо холодную маску.
— Для второго сердца, ну, добровольно жертвы…
— Я поняла. И кого выбрали? Дагон?
Назлы покачала головой, и в ее голосе послышалась искренняя скорбь.
— Бейхан, госпожа.
Ровенна не любила людей, которые на похоронах говорят что-то сочувствующее, если не знали человека от слова совсем; когда кто-то, говорит о том, как ему жаль и при этом вернется к себе домой, где запаху смерти не достать его. Живя тысячу лет можно привыкнуть к тысячам смертей, но Ро еще не теряла кого-то из своей семьи. Ровенна не любила людей, которые не могли собраться с духом, чтобы сообщить какие-то плохие новости, но сейчас она хотела, чтобы Назлы молчала. Убрав руку от шкатулки, Ро сделала шаг назад. Назлы увидела, как переменилось лицо ее Госпожа.
— Выйди, — приказала Ровенна. Назлы не стала упрямиться, но прежде чем неслышной дверью скользнуть за дверь, она оставила на комоде какую-то бумагу. Едва за служанкой закрылась дверь, Сакамаки подошла к комоду, и взяла с него оставленный Назлы листок — это оказалась фотография; цветная картинка запечатлела Бейхан, смерть изменила женщину. Некогда румяное, полное жизни и силы лицо, теперь угасло. Оно даже не побледнело, а посерело. Щеки ввалились, под закрытыми глазами темнели пятна, губы были неестественно искривлены. Когда Ровенна в последний раз видела Бейхан живой, этой отметины не было на прекрасном лице демона. Она осторожно подняла руку и прикоснулась к изображению, и будто бы действительно ощутила этот шрам под своими пальцами: кровь давно высохла, и пальцы ощутили лишь холодную шероховатость. Шея под платьем посинела от того, что была свернута. И все косточки там, под кожей, были раздроблены. Оттенок этот вызывал дрожь и тошноту. Глаза Ровенны опустились — в самом центре груди, прямо в сердце, платье было прорвано и потемнело от крови.
На самой фотографии было выведено широким, идеальным почерком, ветвистыми буквами: «Это все для Него».
Сердце разбилось. Ровенна так долго была сильной и носила горе в себе, что теперь, когда дала ему волю, ей стало не легче, а еще больнее. Но таков ее удел, скрывать свою слабость. Слезы обожгли ее лицо и глаза. Откинув фотографию, которая загорелась в полете ярким, но коротким пламенем, пошатываясь, она дошла до окна и раскрыла его, желая, чтобы хоть свежий ветер донёс до нее желание облегчение. Серое небо с плотной завесой облаков как нельзя лучше соответствовало состоянию Ровенны. Оно давило своей мрачностью на ее хрупкие плечи, но девушка прекрасно понимала, что причина тяжести на ее душе кроется не в погоде. Волосы растрепались, свешиваясь вниз и скрывая лицо. Сердце учащенно стучало, а дыхание сбилось, превратившись в рывки. Ее била дрожь и воспоминания. Призраки прошлого приходили к ней среди сумрака. И Ровенна упрямо старалась не подпускать их к себе, но те оказывались за спиной, слева, справа, прямо перед ней, шепча в лицо и опаляя холодным дыханием смерти, которая впервые подобралась к Ровенне так близко.