«До сих пор, Азазель и семья его является самой влиятельной в Аду. Это место на земле, как Бермудский треугольник, он зеркальное отражение того мира, откуда пришла семья Повелителя, ибо в Аду настоящем нельзя жить так, как Он и Они привыкли. Ад всегда Ад, даже для демонов. Это —тюрьма, сделанная из кости, плоти, крови и страха. Правящая семья подобны королям. Одни демоны описывали Азазеля как тирана, а другие как великого благодетеля в их мире…»
«…Он очень хитрый и умный, манипулирует людьми и демонами. Я узнала, что у Азазеля определённо есть чувство юмора, и он любит смотреть на мучения людей. Азазель очень болтлив, даже во время важного события или боя…»
«Азазель очень древний и могущественный демон, он занимает и будет занимать высокий пост в адской иерархии…»
Про остальных членов его семьи не упоминались, лишь изредка встречались ставки «его семья» и «правящая династия». Вся книга, казалось, рассказывала про Азазеля и только про него. Казалось, что писавший это был помешан на Повелителе демонов, но все эти записи не несли какой-то смысл относительно Ровенны, поэтому лишь утомляли Рейджи. Книга не была большой, но наконец-то он нашел кое-что полезное. В конце книги было выведено аккуратное «Правящая семья. Семья Чистокровных. Перворожденные демоны», и почерк стал более четким, а сами слова истерлись не так сильно. Это был недлинный список имен и статусов:
«Азазель — Повелитель и хозяин их.
Дагон-Шах — сестра Повелителя, первая созданная им, Старшая Княгиня.
Аластор — брат их, супруг Дагон, Старший Князь.
Аббадон-Бейхан — сестра их, супруг ее Бальтазар. Младшие Княгиня и Князь.
Два Короля-сына.
Королева-дочь.
Княгини и Княжичи — племянники Повелителя.
Амара — одна из жен Азазеля, не имеет кроме этого статуса.
Прости меня, ибо мать Королевы — я. И честь для меня быть матерью его ребенка. Я отдаю ему свое сердце.»
Последняя фраза вызвала у Рейджи искреннее непонимание. Больше ничего в этом своеобразном дневнике не было написано, и ясности он внес лишь немного, а последние слова писавшего лишь больше путали. Он — или она, хотя по почерку и заключению надо было признать, что писавший все-таки женщина — явно восхищался семьей Азазеля, настолько, что не поленился написать старшинство в их семье. Назвала бы еще детей Азазеля по имени, так вообще замечательно было бы, но информация вся закончилась.
Рейджи снял очки и устало потер переносицу. Иерархия демонов была куда сложнее их собственной, и тем не менее — куда интереснее, но демоны стали редкостью, хотя люди ошибочно и мешали их с вампирами. Практически все демоны исчезли еще до рождения Рейджи и его братьев, и встречались они только изредка, да и то — мелкие шестерки вроде Агаты, которая, хоть и была чистокровным демоном, пала до служения вампирам. Демоны считали гордыми, но преданными семьям существам, которые своих не придадут никогда, но их было мало — Азазелю пришлось создавать кого-то отдельно от своей семьи, чтобы их раса могла размножаться, но демоны и вампиры не могли иметь общих детей, и оставались только люди и ведьмы, которых тоже было ограниченное количество.
Этот факт внезапно успокоил вампира. Ровенна была беременна от него, а будь она демоном, то не смогла бы иметь детей. А значит, появлению этих книг есть другое объяснение. И все же: откуда взялась эта книга и кто ее написал?
Юноша убрал ее обратно, но мысли все равно продолжали роиться, как пчелы в улье. Только вместо того, чтобы обдумывать прочитанное, он почему-то упорно возвращался в детство, и будто бы старался найти какое-то воспоминание. Рейджи не любил вспоминать о своих детских годах, и старался всячески их не допускать в свои мысли. Лишь с появлением Ровенны вампир несколько опустил контроль, потому что рядом с девушкой постоянно быть начеку было невозможно, и картинки их совместного юношества проскальзывали, но в отличие от остальных, связанных с пренебрежительной и холодной по отношению к нему матерью, мысли о Ровенне были теплыми и заставляли улыбаться. В конце концов, сестра его любила.
Но это, особое, нужно воспоминание давалось ему с особым трудом. Юноша с рычанием оперся на стол, прикладывая руку к голове, и стараясь дополнять картинку: вот он еще мальчишкой в библиотеке, читает, практически утонув в большом кресле, раздаются женские голоса, которые явно принадлежат не Ровенне.
Что же они говорят?…
— Это невозможно! — говорит чей-то высокий, визгливый голос. Рейджи вжимается спиной в кресло, весь обращаясь вслух. — Он бы не пришел к тебе! Не выбрал бы тебя!
— Но ты видела, — спокойно возражает другой, спокойный, но отчего-то хриплый. — Ты видела ее глаза. Его глаза. Он выбрал меня, мне отвел такую роль, и ты должна будешь смириться. Моя дочь всегда будет выше тебя.
Какое-то неразборчивое рычание.
— Тогда Карл казнит тебя, за предательство! — восклицает голос первой женщины с каким-то торжеством, однако маленький Рейджи слышит, как именно звучит он: так, словно женщина отчаянно ищет выход. — Да, да, он убьет тебя! Ты изменила с врагом, так еще и родила ему дочь!
— Королеву! — с благоговением возражает вторая. В ее голосе слышится необычайная нежность. Кажется, она любит этого ребенка, и что-то такое испытывает к мужчине, от которого родила. — И он защитит меня!
Первая женщина начинает громко смеяться. Рейджи, тот Рейджи, который слышит это, а не тот, что пытается вспомнить, знает этих женщин, и отчего-то пугается. Теперь выглянуть из своего убежища невероятно страшно.
— Так вот, в чем дело! — не прекращая смеяться, говорит первая женщина. — Ты влюбилась в Повелителя демона! Считаешь, что отличаешься чем-то от его матери его первого ребенка? Или будешь отличаться от той, которая родит третьего! Ты можешь родить ему дочь, но ты никогда не станешь единственной! Ни в постели Карла, ни в постели Азазеля.
— Заткнись! — кричит вторая, не сумев сдержать злость. От ее спокойствия не остается и следа, и Рейджи это отчего-то пугает. — Я родила ему Королеву! Я — мать твоей Госпожи! Он выбрал меня, а не грязную, испорченную, но родовитую шлюху! Пусть на меня не смотрят так много мужчин, как на тебя, но именно из-за этого ОН выбрал меня, а ты можешь продолжать искать утешения в объятьях каждого встречного мальчишки, потому что собственный муж на тебя даже не смотрит!
Тут раздается звук удара, потом еще какой-то звук, говорящий о том, что одна из женщин, вероятно упала, и Рейджи вскакивает из кресла.
— Рейджи, — хрипит рядом с ним женский голос, и его руку накрывает чужая, с тонкими кольцами на ней. Юноша раздражённо выдыхает сквозь зубы, и смотрит на Ровенну. В бежевом вязаном кардигане, в светлых джинсах, растрепанная и все еще немного сонная, она выглядит до боли в груди привлекательной и любимой. Невидный за одеждой живот, но Рейджи ни на секунду не упускал мысль, что эта женщина — мать его будущих детей. — Ты в порядке?
Юноша обхватил Ровенну руками и потянул на себя. Поцелуй был короткий и нежный. Он целовал ее, как будто боялся, что она сейчас вырвется и убежит. Легонько прикусывал губу, едва касался, точно в нерешительности, ее языка. Это было так непохоже на те страстные, голодные поцелуи, которыми он одаривал ее обычно. Ровенна растерянно попыталась отстраниться, но едва она вдохнула еще немного воздуха, Рейджи с каком-то раздражённым рыком снова ее поцеловал, и девушке не оставалось ничего, кроме как запустить пальцы ему в волосы. Приоткрыв глаза, она устремила взгляд на книжные шкафы за спиной увлеченного ею вампира, и выцепила ту самую черную книжку.
«Мои дети родятся рядом с ним, — подумала она. — Но это будут наши дети любимый».
— У нас три девочки, — шепнула Ровенна. Рейджи на мгновение отстранился, но тут Ровенна откинула голову назад, предоставляя больше места для сладостной пытки Рейджи, и провела пальцами по мягким темным волосам. Делая шаг назад, Ро внезапно уперлась сначала в основание кровати в комнате Рейджи, а в следующее мгновение почувствовала легкое соприкосновение спины с постелью. В комнате было темно как и всегда, Ровенна прикрыла глаза, чувствуя как по обнаженным ключице и шеи скользит холодный ночной воздух, смешанный с возбужденным, но едва ли теплым дыханием Рейджи.