– Убью! Отвечай, как это работает!
– Не поможет, – ответил ученый. – Хочешь узнать почему, опусти пистолет и выпей со мной горячего чаю в лаборатории. Я ужасно замерз. Думаю, и ты тоже. Обещаю выслушать твою историю и помочь, чем смогу.
Андрей опустил пистолет, вынул из стены три Скрижали, спрятал все три в рюкзак, не спрашивая у Карпатова разрешения, и последовал за ученым. Пить чай.
Лаборатория служила по совместительству кухней. Банки и склянки, наполненные химикатами, чередовались с кружками и тарелками, предназначенными для потребления пищи. Даже стол разделялся на две половины. Правая выполняла функции обеденного стола, а левая была заполонена стеклянными ящичками с какими-то опытными материалами и лежащими поверх ящичков исписанными тетрадями. На правой половине соседствовали полуторалитровый электрический чайник, два овсяных печенья, от времени превратившихся в сухари, и три банки рыбных консервов.
– Чем богаты, тем и рады, – отметил Карпатов, указывая на угощение со стола.
– Это то, что осталось от внешнего мира? – спросил Андрей, окуная печенье в чай.
Чувство вины заставляло его говорить на отвлеченные темы.
– От внешнего мира осталось мало. Я иногда выбираюсь в город, чего тебе делать не советую.
– Червивые до сих пор живы?
– Живее всех живых. Во всяком случае, это относится к червям, копошащимся в их мозгах. Пойдем, я тебе кое-что покажу, – Карпатов переместился на левую половину стола и сгреб в кучу тетради.
Андрей заглянул в расставленные по столу стеклянные ящики и подавился печеньем. Капэйн! В каждом из ящиков ползали серовато-белые черви продолговатой формы, сужающиеся к одному из концов тела. Их размер не превышал четверти сантиметра. Отдельные особи излучали блеклый флуоресцентный свет.
Вопрос «И мы тут едим?!» после плавающей в унитазном бачке Скрижали, наверное, был неуместен. Карпатов не отличался брезгливостью. «Кажется, это печенье я уже не доем», – подумал Андрей, борясь с желанием вывернуть наизнанку желудок.
Иван Налефтинович сделал вид, что не замечает мучений темноборца и, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Знаешь, что я с ними делаю?
– Боюсь представить, – ответил Андрей, ловя рукой выпадающее изо рта печенье.
– Я пытаюсь убить их. И знаешь, каковы результаты?
Карпатов выдержал профессиональную паузу, свойственную ученым и педагогам, после чего озвучил вердикт:
– От слова «никак». Не срабатывает ни электрический ток, ни механическое воздействие, ни радиация или едкие реактивы – вообще ничего. Есть вероятность, что эти твари способны пережить ядерный взрыв. Вон те, светящиеся, – Иван Налефтинович указал пальцем, – возможно, даже извлекут из него какую-нибудь пользу.
– Почему они светятся? – осторожно поставив на правую половину стола печенье и чай, поинтересовался Андрей.
– Те, которые светятся, поглотили внематериальные частицы разумных существ. Я извлек их из трупов. Полюбуйся – то, что нематериально в наших телах, излучает вполне материальный свет в них. Светлячков стоит бояться поболее, чем остальных. Они умные. Несколько раз даже пытались со мной заговорить. Телепатически, конечно, и изъясняясь обрывками фраз, но, тем не менее, что-то расшифровать мне удалось.
– Разговаривают они или то, что осталось от порабощенного ими разумного существа?
– Не знаю. Иногда они высказывают вполне самостоятельные мысли, хотя и обрывистые, как я уже говорил. Иногда оперируют чужими воспоминаниями. Это похоже на интеллект двухгодовалого ребенка, научившегося повторять заученные слова. Но ведь дети не просто вторят взрослым, как попугаи. У них есть и собственные «агу», означающие «хочу кушать», «покачай меня на руках», «мне мокро» и прочую младенческую лабуду. Эти черви – не просто паразиты, присосавшиеся к внутренним органам. Они – паразитическая форма интеллекта. Откусив жирный кусок разума того или иного существа, эти твари начинают выстраивать на его основе собственное мышление, словно побег, отсаженный от материнской драцены.
– Если продолжать аналогию с ребенком… – подхватил мысль Андрей. – Они развиваются?
– Именно. А еще учатся жить в отрыве от организма-хозяина. Как тебе такой поворот?
– Аппетит Вы у меня точно отбили, – признался Стопарин, отодвигаясь подальше от стола. – Не боитесь, что выползут из ящиков?
– Насчет аппетита можешь не переживать. Привыкнешь, если не хочешь умереть с голоду. Выползти они не смогут. Стекло сдерживает их подвижность. Силикаты – один из немногих материалов, на которых у них, если так можно сказать, аллергия. Но, если тебе так будет комфортнее… – Карпатов достал из примыкающей к столу тумбы непрозрачную черную ткань и накрыл ею ящики.