Однако вероятность двадцатиминутных мучений – не единственное, что может отталкивать. Нередко повешенный теряет контроль над мочевым пузырем, а у мужчин отмечается эякуляция. Не хочется умирать обкончавшимся и обоссанным. При этой мысли Андрею стало противно, и суицидальные размышления отошли на второй план, освободив мозг под пацифистские доводы Турия. Хотя, вероятно, я не вполне понимаю суть пацифизма, если характеризую этим термином идеи существа, призывающего к, пусть даже единичному, но убийству.
– Я тоже помещен в эту камеру не просто так, – предугадывая вопросы Андрея, заговорил Турий, – но здесь есть некоторые нюансы. Во-первых, меня уже трижды допрашивали, следовательно, свои объективно наилучшие возможности сбежать я упустил. Во-вторых, у тебя есть шанс покинуть тюрьму в День прощения, а значит, тебя не успеют поймать. Возможно, ты даже выживешь в суматохе и сможешь жить так, как тебе заблагорассудится. В-третьих, я не последнее лицо в стану оппозиции, а значит, мне точно нельзя умирать.
– Насколько мне известно, основные оппозиционные силы – вампирское Подполье, а ты на вампира не похож, – с подозрением в голосе заговорил Андрей, возвращаясь к кровати.
– Вампиры – верхушка айсберга. О настоящем Подполье ты ничего не знаешь, как, впрочем, и Небесный Совет, хотя им известно куда больше твоего. Но тебе сейчас понимать и не нужно. Если выживем, объясню при встрече, – Турий сделал небольшую паузу, переходя к ключевой части разговора. – Сейчас вопрос в другом: готов ли ты предотвратить крупнейший в истории теракт? Или желаешь умереть по решению темноборческого суда, позволив свершиться несправедливости?
– Если я захочу проверить истинность твоих слов и соглашусь участвовать в этом самоубийственном мероприятии, то как я сбегу из тюрьмы? – непонимающе развел руками Андрей.
– Знаешь, кто такие обличники?
– Слышал.
Турий торжествующе покрутился вокруг себя, словно самодовольный чертенок, и произнес, чуть было не пища от того, какое ожидал произвести впечатление:
– Один из них перед тобой.
Еще одной загадкой меньше. Обличники всегда считались причудливыми и лукавыми существами и славились самыми неожиданными выкрутасами. Порою их называют забавными и смешными, поскольку они могут говорить самые серьезные вещи в такой абсурдной манере, что смешно до колик. Это объясняет не только поведение Турия, но и его облик. Ведь именно из-за способности менять внешность обличники носят свое название. Порою с годами представители этого вида забывают, какой из образов принадлежит им от рождения, и принимают за постоянное лицо любое их впечатлившее.
– Мое второе характерное качество после самовлюбленности – умение наделять своими способностями на десяток часов любого, кто ко мне прикоснется, – продолжал распинаться Турий. – Я думаю, с рукопожатием проблем не возникнет. Так что дальнейший план действий предельно прост. Сначала тебя допросят. Потом будут конвоировать назад в камеру. Охраны по коридорам минимум. Вырубишь конвоиров, примешь любой образ, на свой вкус, и покинешь здание Полицмейстерства безо всяких препятствий. Дорогу до Красной площади знаешь. В качестве оружия можешь использовать это. – Турий достал из кармана небольшой серебряный нож и протянул его Андрею. – Где взял, не спрашивай. Друзей у меня хватает.
«Какого Хэйла со мной происходит?» – выругался Андрей. Однако терять было действительно нечего. Не зря же оказался в камере самоубийств. Темноборец пожал Турию руку, а тот обнял его и похлопал по спине, комментируя:
– Чтобы наверняка.
Глава 4. In vino veritas
Полицмейстер Олег Тиглев сверкал двумя отточенными белоснежными клыками, как мачо в рекламе «Орбита», держа руку на кобуре пистолета. Даже в присутствии трех полицейских с допрашиваемым надо быть на чеку. Сорокавосьмилетнего жизненного опыта хватает на то, чтобы предвидеть большую часть движений, к которым готовится собеседник. Но и этого недостаточно для того, чтобы счесть бдительность лишней.