Стопарин посмотрел на горящие в руках свечи и почувствовал себя гроссмейстером, выигравшим партию на мировом шахматном турнире. Пламя холодное – не живое. Художник – всего лишь призрак, заключенный в двух свечках, оставшихся от картины. Теперь эта мысль нашла свое подтверждение.
В какой момент художник стал призраком? Да в тот самый, когда вернул темноборцу зрение! Когда Ярый, или кто бы то ни было другой, покончил с телом художника, его внематериальная частица осталась подвешенной в пустоте и окончательно прикрепилась к субстрату. Примерно то же самое произошло с Олегом в тот момент, когда Андрей убил его на Красной площади.
Элементарно! Даже в случае смены творческой парадигмы живой художник не решился бы разрушить свою композицию, вернув Андрею зрение. А вот мертвый, призрак – вполне. Он, как и Олег, решил последовать за тем, кто способен привести его к освобождению внематериальной частицы от субстрата.
Андрей удовлетворенно вздохнул и бросил свечи обратно в рюкзак. Метался между двух призраков, а теперь близок к тому, чтобы остаться наедине с одним. Стоило бы это отметить. Жаль, что Карпатов запрятал спирт.
Глава 32. Последний экспириенс
Обсессия. Навязчивая идея. Обсессивно-компульсивное расстройство личности. Андрей не знал названий этого заболевания, но испытывал на себе все симптомы: от постоянной тревоги до холодного пота во сне.
Причина скрывалась в двух свечках, болтающихся в его рюкзаке. Разговор с художником перевернул все с ног на голову. Художник – призрак. Его мотивы мелочны и пусты. Но что с того? Как это облегчит жизнь темноборцу?
Андрей упивался своей победой около часа. Потом проклюнулось зерно разума. Художник способен справиться с разрывающими его противоречиями, найти внутренний баланс и вернуться к своей затее в здравом уме и трезвой памяти. Гроссмейстер уронил свою доску, раскидав фигуры по полу. Он не выиграл партию. Он разменял пешку, отдав ферзя.
Окружить свое сознание непробиваемой кирпичной стеной оказалось труднее, чем представлялось. Художник подкатывал к этой стене все тараны, имевшиеся в его распоряжении. Сила ударов возрастала с каждой попыткой. Как же наивно было полагать, что простой темноборец способен справиться со столь могущественным колдуном, обладающим телепатией!
Андрей не мог позволить себе расслабиться ни днем, ни ночью. Стоило ему снять напряжение с мозга, перед глазами возникал окровавленный образ художника, пожирающего синицу. То же самое случится с тобой, Андрей. Ты хоть понимаешь, на чьи силы позарился?
«Избавиться от художника». Андрей сформулировал свою навязчивую идею в три слова. Он произнес это вслух и почувствовал свалившуюся на плечи решимость.
Художника нужно… убить? Нет, убить его невозможно. Утилизировать, выбросить – это другое дело.
Загвоздка состоит в том, как это сделать. Попытка швырнуть горящие синим пламенем свечи в Москву-реку закончилась неудачей. Не оттого ли, что этот любитель синичек и кошек постоянно находится в голове у Андрея? Что, если его образ, будто скопированный из одной файловой системы в другую, построил свое уютное гнездышко именно там? Что, если он и сейчас находится на глубоких слоях подсознания темноборца и раздалбливает все стены не только снаружи, но и внутри?
Олег! Перемещаясь в его тело, Андрей чувствовал себя совершенно иначе. Это все еще был его разум, но будто в ином агрегатном состоянии. Мысли те же – ощущения совершенно иные. Будто черпаешь ладонями воду в полиэтиленовых перчатках и без, будто занимаешься сексом в презервативе и сняв его ко всей Хэйловой армии! То же самое, но не совсем.
Андрей нарочно старался мыслить обрывисто, чтобы запутать художника. Переселение в тело Олега. Выход в город. Две свечки червивым в руки.
Олег не заразится, потому что он призрак. Подтверждение тому – Гетеборг. Хотя, радиация и черви, пожирающие внематериальные частицы – совсем не одно и то же. Тело призраков невредимо, потому что у них его как бы и нет. Однако червям Карпатова плевать на тела. Их пища – внематериальные частицы.
Что с того? Пусть даже Олег заразится. Ему все равно умирать через пару месяцев. Главное, чтобы не заразился Андрей. Если он вовремя покинет зараженное тело, опасность инвазии будет минимизирована. Выходит, вылазка в город, как это ни парадоксально звучит, – самое безопасное, что можно сейчас предпринять.