Андрей шмыгнул носом и поймал себя на ребячестве. Внутренний смешок приподнял опустившееся ниже плинтуса настроение. Детский сад какой-то! Стыдливо прикрывать собственный зад и шутить в мужской компании на гомосексуальные темы – это занятие для пубертатных подростков. Не обнаружив на своем лице юношеских прыщей, Андрей окончательно убедился, что ведет себя несерьезно, но все-таки поспешил повернуться к Олегу передом. При любом стечении обстоятельств мысль о том, что кто-то с нездоровым аппетитом рассматривает твою пятую точку, доставляет дискомфорт. Хотя, что можно рассмотреть в могильной тьме?
– Ну, так что ты хотел рассказать? – опасливо произнес Андрей, полет фантазии которого рисовал самые отвратительные причины, по которым Олегу понадобилось его спасать.
– Ты веришь в призраков? – холодным тоном спросил Олег.
– Что?
– Насколько я знаю, многие относятся к этому виду существ скептически, – принялся рассуждать вампир. – Собственно говоря, современная наука не находит разумного объяснения существованию призраков. Да и, если учесть тот факт, что призраки невидимы для разумных существ, то и вправду поверить в их существование сложно.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я умер на Красной площади.
Андрей закатил глаза. Теперь все понятно. С ним в могиле лежит сумасшедший вампир, который возомнил себя призраком. Это объясняет странное поведение Олега на протяжении всего путешествия из Москвы в Гетеборг: разговоры на откровенные темы, постоянные исчезновения, утерянный интерес к Скрижали. Выбираться из ядерного пепелища вдвоем с невменяемым вампиром – не лучшая перспектива.
– Если ты призрак, то почему я тебя вижу? – Андрей постарался отыскать правильный наводящий вопрос, чтобы вывести Олега из состояния обострения.
– Я тоже задался этим вопросом, когда ты впервые меня увидел после событий на Красной площади, – ответил Олег. – Нет, не в больнице. Раньше. Когда первые кареты скорой помощи прибыли на место трагедии, я уже видел собственное тело со стороны. Прохожие спотыкались о меня, а я не вполне понимал, что я собой теперь представляю, и почему так случилось. Тогда я нашел своего обидчика. Ты этого не помнишь. В бреду ты открыл глаза и произнес мое имя. Подумай только: все вокруг пытались пройти сквозь меня, как будто я был невидимым, а ты меня видел!
Когда ты снова потерял сознание, я последовал за носилками, на которых тебя унесли. Я знал, что мне нужно следовать. Откуда? Знаешь, мне сложно понять собственные ощущения. Давай назовем это призрачий компас. Теперь, по прошествии времени, я примерно понимаю, как это функционирует. На тот момент я понятия не имел. Мы, призраки, живем будто на автоматическом управлении. У нас в голове есть отдельная зона мозга, отвечающая за целеполагание. Ну, то есть существует одна определенная цель нашего существования, путь к которой указывает кора полушарий. Понятия не имею, как это тебе объяснить! Я это просто чувствую!
– И что за цель? – сохраняя скептицизм в голосе, спросил Андрей.
– Смерть. Все призраки стремятся умереть по-настоящему, то есть привязать свою внематериальную частицу к Даунклауду или Лоустэйру. У нас есть конечная цель существования и есть контрольные точки на пути к ней, на которые указывает призрачий компас. Это похоже на маневрирование птиц при длительных перелетах. Ведь они чувствуют время и расстояние и отлично ориентируются в пространстве. Птицы осязают внематериальные нити, к которым они прикасаются в полете. Сенсорная чувствительность крыльев преобразуется в передаваемый по нейронам сигнал. Мозг считывает информацию и, как результат, – ориентация в пространстве. Нечто подобное происходит со мной. То есть я не слышу голоса в голове с указанием действий в буквальном смысле, но я знаю интуитивно и неосознанно, в каком направлении мне нужно двигаться. Когда призрачий компас указал на тебя, я решил разыграть спектакль в больнице, заняв свободную койку и поддержав твои рассуждения о Скрижали.
– Ты так и не ответил: почему я тебя вижу? – Андрей по-прежнему пытался воззвать к гласу рассудка вампира, но Олег не унимался:
– Подожди. Давай по порядку. Тем более, что нам надо спешить. В самолете произошло нечто странное. Я перестал управлять собственным телом. При этом я наблюдал, как веду диалог, жестикулирую, даже думаю. Но думал не я. Думало другое существо внутри меня. Я был лишь зрителем в собственном теле. И это существо, говорившее от моего имени, казалось мне очень знакомым. Мысли в моей голове озвучивались твоим голосом.