Нелепое произношение последних двух букв тормозило слово и создавало впечатление поставленной точки. Не зря колдунам зачастую приписывают дефект речи. Хотя к их языку можно привыкнуть, если слышать его постоянно, как и к любому другому языку, будь то русский, английский, немецкий или полузабытый язык вампиров. С другой стороны, с тех пор, как к мировой власти пришли темноборцы, все говорят на русском, и любой язык кажется непривычным и непонятным.
«Да пошел ты…» – примерно так можно было бы перевести произнесенное слово. И оно подействовало. Колдун отпрянул. Аня, лежавшая на обшарпанном письменном столе, удерживаемая заклинаниями, с глухим стуком скатилась на пол. Русское «да пошел ты» зачастую звучит пострашнее всяких заклятий. Такой уж у нас менталитет.
Андрей вытащил табельный пистолет из болтающейся на поясе кобуры. Его руки тряслись, мушка прыгала перед глазами. Темноборец сжимал рукоять пистолета до побеления костяшек пальцев. Он знал, что придется нажать на курок, и время неумолимо приближало его к этим выстрелам.
Тремор рук не позволит стрелять прицельно, но это не имеет значения. Хотя бы одна из золотых пуль, помещенных в обойму, вне всяких сомнений попадет в колдуна. Этого будет достаточно, чтобы свалить его замертво.
Золото, бронза, алмаз, серебро и платина. На каждый вид Темных существ Небесный Совет лицензирует отдельные поражающие материалы. Вампиры и оборотни не переносят серебро. Колдунов может убить одно только золото.
Отец Андрея, скрючившийся престарелый колдун, упал на колени и начал кашлять. Слова, заклятия и ругательства не были для того причиной. Колдун умирал от старости. Силы давно его покидали. Но Аня…
– Отпусти ее! – повелительным тоном сказал Андрей.
Старик был не в силах ответить. Он кашлял, валяясь по полу. Он долго и тяжело болел. Андрей мог прервать его мучения, совершив один выстрел. Одна золотая пуля убила бы Енисея Григорьевича Стопарина. Вот только в этом не было смысла.
Опасаясь собственной импульсивности, Андрей положил пистолет на стол, прошел мимо корчившегося отца и склонился над телом невесты. Нельзя допускать необдуманных действий. Сначала следует помочь девушке и потом уже принимать решение, что делать со слетевшим с катушек отцом.
– Ань! А-а-ань!
Голос Андрея дрожал. Аня не отзывалась.
Пульс. Андрей принялся лихорадочно водить руками по ее шее, отыскивая сонную артерию. Пульса не было, равно как и дыхания.
– Нет! – отчаянно закричал Андрей.
«Промедление смерти подобно», – пронеслось в голове у Андрея мыслью, выводящей его из состояния замешательства. Нельзя мешкать! Нужно спешно оказывать первую помощь. Искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.
Андрей запрокинул Анину голову, зажал пальцами ее нос и принялся изо рта в рот вдувать в нее воздух. Два вдоха – тридцать нажатий на грудную клетку. И так до тех пор, пока не появятся пульс и дыхание. Или до тех пор, пока руки не перестанут слушаться.
Нет пульса. Еще надавливание. Нет пульса. Еще раз. Глухо. Еще одно нажатие, с хрустом ломающее трупу ребра.
На глаза Андрея наворачивались слезы. Ему не нужно было ничего объяснять. Аня мертва. Все кончено.
Андрей не стал закрывать ей глаза. Эти остекленевшие зрачки слишком много для него значили, чтобы лишиться возможности заглянуть в них в последний раз. Обряды, навязанные традиционным обществом, не имели ничего общего с сентиментальностью или практичностью. Андрей отрицал суеверия и никогда не решился бы прикрыть веки любимой женщины и, уж тем более, придавить их монетами.
Анино лицо выражало умиротворение. То есть не выражало ровным счетом ничего. Она лежала на спине. Одна рука была неестественно согнута. Второй она будто тянулась к ножке стола. Назад, к тому месту, с которого начинались последние минуты, а может, и часы ее жизни.
Андрей не знал, как долго длился обряд, не знал, испытывала ли Аня боль, когда умирала. Анины ресницы были длинными и густыми. Лицо, не успевшее побелеть, играло красками. Нос был похож на пологий участок разгона горнолыжной трассы, заканчивающейся трамплином. Аккуратная ямочка между носом и губами едва проступала. Согласно легенде, разумное существо знает все об устройстве Вселенной и замыслах Демиурга до своего рождения, а перед рождением сам Создатель накладывает печать на его уста. Желобок между носом и губами, та самая ямочка, – след Его пальца. Анечке Демиург, видно, оставил часть знаний, и потому она притягивала к себе мужчин, замечающих в девушках сладостную изюминку. Аня была красива. Красива, молода и мертва.