– Стой! Кто идет? Цель визита? – на Стопарина посыпался ряд стандартных вопросов.
– Темноборец? – недоверчиво переспросил один из патрульных, выслушав придуманные на ходу ответы. – Так что ты делал в Британии? Выполнял поручения Небесного Совета?
– Именно так, – закивал Андрей, понимающий, что не стоит озвучивать даже толику правды.
– А сейчас прибыл, чтобы участвовать в штурме?
– В каком штурме? – с искренним недоумением переспросил Андрей.
– Дурака включает, – переглядываясь, заговорили патрульные.
– Арестуем до выяснения?
– Да ну его! Дольше будем оформлять. Вот тебе хочется объяснять руководству, по какой причине мы не остановили незапланированную телепортацию до ее завершения? От одного темноборца не убудет и не прибудет, на чью бы сторону он не встал.
Договорившись между собой, патрульные расступились, освобождая Андрею проход:
– Слышал? Вали отсюда подобру-поздорову. И если узнаю, что пошел против нас, лично найду и грохну. Понял?
– Власть народа, она такая! Народ не обманешь!
Андрей обронил слова благодарности, приправленные заверениями в выборе правильной стороны, и проплелся мимо патрульных. Малочисленный патруль без табельного темноборческого оружия казался Стопарину в диковинку. Отсутствие привычной служебной формы с нашитыми на рукавах шевронами, неприсущая темноборцам безалаберность и халатность, вооруженность с ног и до пят – все это делало новоиспеченных патрульных больше похожими на разбойников, чем на представителей органов власти.
Возникшие нотки тревоги, дополняемые напряженностью, витавшей в московском воздухе, были задавлены чувством голода. Буквально через минут тридцать-сорок Андрей с аппетитом поглощал жареный куриный окорочок. Брызги слюней разлетались от стола в разные стороны. Изголодавшийся по горячей пище желудок хотелось хорошенечко смазать куриным жиром. Вслед за курицей, Андрей осушил заполненную до краев тарелку бульона с зеленью и ржаными сухариками. Три с половиной половника отменного бульона. Спасибо и низкий поклон хозяевам заведения.
На десерт вместо тортика было две стопки водки. Встретившая темноборца последними весенними холодами Москва неумолимо навязывала желание запрокинуть за воротник. В дождь пить лучше всего. Горемычное русское застолье, с поводом или без, всегда заканчивается приступом экзистенциальной тоски. Тосковать хорошо в ливень. Так, чтобы прям у-ух! Чтобы все окна были залиты, чтоб лило как из ведра, чтобы ветер пробирал до костей, а ноги по щиколотку утопали в грязи. Вот тогда по-настоящему, по-московски тоскливо.
Андрей наблюдал в окно за тяжелыми дождевыми каплями и смотрел на мерцающую огоньками прогулочных катеров Москву-реку. Выбрали кафе с великолепным видом на город, чтобы вдоволь напиться и погрустить.
Олег выпивал за компанию с темноборцем. Жалко, что призраки не пьянеют. Было бы с кем разделить свои размышления о смысле существования. Аня. В Ане ли смысл? А в ком тогда, если не в ней?
Андрей Енисеевич Стопарин. Пьющий в силу своей говорящей фамилии темноборец? Или фамилия говорящая в силу того, что принадлежит пьющему темноборцу? А может, как говорят, «все совпадения случайны»?
Две Скрижали в заплечном рюкзаке. О третьей ничего неизвестно. Делать нечего. Остается пить.
Вслед за двумя стопками Андрей заказал третью. За третьей последовала осеняющая идея.
– Долг платежом красен, – произнес темноборец вслух и потянулся к своему рюкзаку. – Официант! Два подсвечника принесите, пожалуйста!
«Ну вот, – подумал Андрей. – Не зря пил. На трезвую голову на такое бы не решился».
Как только подсвечники установили на стол, Андрей извлек из заплечного рюкзака две свечи, мерцающие синими языками пламени. Не потухли. А пламя все такое же ледяное, как раньше. Андрей сконцентрировался, чтобы заговорить с художником, и нахмурил брови. Со стороны его потуги выглядели, как попытка организовать спиритический контакт с древним духом. Но художник не был духом. Он был третьей формой живого искусства.
– Надеюсь, это не то, что я думаю? – осторожно спросил Олег, исподлобья поглядывая на темноборца.